Full Text

Присоединение Сибири к России было осуществлено в конце XVI - начале XVII в. Окраинное положение Восточной Сибири, огромная территория, низкий уровень промышленного развития, разнородный этнический состав населения, длительное существование объединенных партийных организаций, в состав которых входили большевики и меньшевики, придали некоторое своеобразие периоду становления советской власти в Восточной Сибири. Как подчеркивается в «Истории Сибири» [1], период становления советской власти здесь протекал в более сложной обстановке, обусловленной контрреволюционной и иностранной военной интервенцией. Начало ростков становления советского санитарно-противоэпидемического дела в Сибири определялось революционными событиями и развивающимися событиями беженского движения. В декабре 1917 г. вспыхнул контрреволюционный мятеж в Иркутске. Бои между отрядами Красной гвардии и юнкерско-офицерскими отрядами контрреволюции продолжались с 8 по 17 декабря. Особенно остро шла борьба за оборону Белого дома (бывшая резиденция генерал-губернатора Восточной Сибири), где разместился Центральный исполнительный комитет Советов Сибири и штаб Красной гвардии. В 1917 г. врачебно-санитарная служба города была поставлена в трудное положение при решении вопроса выбора места под устройство братской могилы для жертв боя за Белый дом между его защитниками и красногвардейцами. Целью работы является анализ сохранившихся сведений о выработке мероприятий по предупреждению развития эпидемической вспышки кишечных инфекций в связи с обстоятельствами контрреволюционного мятежа, связанного с белогвардейским движением, эсерами и меньшевиками. В качестве источников информации использовались литература по краевой инфекционной патологии, документы Иркутского областного архива, источники из библиотеки Исторического музея г. Иркутска (протоколы городского санитарного совета, журналы «Врачебная санитарная хроника города Иркутска», «Врачебная санитарная хроника Иркутской губернии», публикации 1917 г. в газете «Власть труда»). Установление советской власти в Сибири происходило в условиях ожесточенной классовой борьбы. В Иркутске переход власти к советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов затянулся по ряду причин. В Иркутске как административном центре Восточной Сибири были сосредоточены крупные контрреволюционные силы: купечество, золотопромышленники, высшее сибирское духовенство, иностранные консулы, а также крупные военные силы: военное училище, три школы прапорщиков, кадетский корпус, офицерский резерв при штабе военного округа. По инициативе большевиков 29 октября 1917 г. начал работу Всесибирский съезд Совета рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов. Съезд и общероссийское совещание большевиков разработали мероприятия по укреплению советской власти в Сибири. В декабре 1917 г. в Иркутске вспыхнул контрреволюционный мятеж. Боевые действия между отрядами Красной гвардии и кадетско-офицерскими отрядами продолжались с 8 по 17 декабря [2]. Во время декабрьских боев подверглось разрушению большое количество зданий города, было много раненых, убитых, замерзших, утонувших в реке Ангаре. В этот период санитарная служба Иркутска должна была решить вопрос о выборе места захоронения. В докладе заведующего медико-санитарным бюро М. Л. Блюменфельда для думской комиссии отмечалось, что регистрация жертв контрреволюционного мятежа началась 19 декабря, через день после заключения мира между воюющими сторонами, и была закончена 24 декабря. Регистрацией были охвачены Кузнецовская больница г. Иркутска, военный госпиталь, Переселенческая больница, железнодорожный приемный покой в предместье Глазково, Глазковская городская амбулатория, духовная семинария, Медведниковская больница, частная лечебница Франк-Каменецкого [3]. В городе во время боев были спонтанно организованы перевязочные пункты с временными приютами для раненых, которые возникали по частной инициативе или благодаря усилиям городских врачей (в Михеевской амбулатории, городской управе, лечебнице Штейгауза, убежище Союза городов, на Спасо-Лютеранской у врача Н. В. Кириллова, на Пестеревской у врача Каца, на Зверевской у врача Гельмана, во второй школе прапорщиков). В числе пострадавших оказалось и гражданское население. Статистические данные указывают, что в числе раненых было 209 солдат, 66 красногвардейцев, 87 юнкеров и добровольцев, 16 казаков, 12 офицеров и две сестры милосердия. Из числа местных жителей пострадали 82 мужчины и 42 женщины. Без указания звания было 568 пострадавших [4]. С поля боя поднимали трупы и направляли в морги. В военном госпитале оказалось 35 трупов, в Кузнецовской больнице - 120, в Переселенческой - 40, во Второй школе прапорщиков - 16, в военном училище - 34, у казаков - 11, в прочих местах - 21. Были жертвы с обеих сторон, мирные жители, дети. Часть погибших увезли местные жители, часть утонули в Ангаре. В газете «Власть труда» сообщалось следующее: «Ко всему населению. Товарищи и граждане! Иркутский Совет революционеров и Совет депутатов просит родных и знакомых убитых и умерших от ран солдат и красногвардейцев и частных лиц явиться в ледники при Кузнецовской больнице для выяснения личностей. Невыяснено около 200 трупов. При ледниках установлено дежурство членов Комиссии от 10 до 5 час ежедневно. К дежурному члену Комиссии и подлежит обращаться с вопросами по выяснению личностей» [5]. М. Л. Блюменфельд отметил: «Таковые итоги безумных дней 8-17 декабря в Иркутске, страшных не только подытоженными увечьями и смертями, но не менее того разлившейся злобой, обесцениванием человеческой жизни и длительным одичанием, не поддающимися ни учету, ни даже воображению» [6]. М. Л. Блюменфельд как санитарный врач и представитель санитарного органа городского самоуправления сделал заявление о братской могиле для погибших. Он считал, что погребение значительного количества трупов рядом с Белым домом недопустимо в санитарно-гигиеническом отношении. Также он высказывал протест против захоронения павших юнкеров на Тихвинской площади в центре города. Аргументы сводились к следующему: высокое стояние почвенной воды, резкое колебание ее уровня и характер почвы. На набережной реки Ангары имелись неблагоприятные условия, способствующие возможному поступлению гнилостных веществ в реку. М. Л. Блюменфельд просил общее присутствие управы не допустить устройства братской могилы в этом месте. 30 декабря 1917 г. состоялось внеочередное заседание городской думы, где был оглашен доклад медицинского санитарного бюро от 29 декабря 1917 г. о похоронах павших солдат и красногвардейцев на территории усадьбы Белого дома. По этому поводу было опубликовано открытое письмо иркутскому президиуму Советов, в котором отмечалось: «Не взирая на категорический протест иркутской народной думы, советская власть деятельно готовится к похоронам советских жертв гражданской войны в братской могиле у Белого дома. Для советской власти оказались неубедительными доводы специалистов, врачей и техников, указавших на недопустимость погребения более 200 трупов на берегу питающей город реки. Это мнение, высказанное первоначально думскими врачами и инженерами, было поддержано и скреплено подписью на акте врачей советской власти». И далее: «…советская власть во имя своего „престижа“ продолжает стоять на своем, пытаясь убедить кого-то, что устраивающие могилу техники сумеют за короткий срок и в зимнее время обезопасить Ангару от проникновения в нее зараженных трупным гниением почвенных вод» [7]. В письме указывалось, что городская народная дума в своем протесте против устройства братской могилы на берегу Ангары исходит не из одних только научных указаний своих специалистов, но также из прямого практического опыта и заявляет советской власти, действующей не в силу права, а по праву силы, что устройство кладбища в центре города - это преступление против здоровья населения. Настоящим письмом городская дума слагает с себя всякую ответственность за это зло перед населением. Несмотря на возражения врачей, членов городской думы, по настоянию советской власти города захоронение состоялось, но с соблюдением ряда технических условий. В связи с этим в том же разделе журнала был опубликован протокол от 16 февраля 1918 г., составленный по поручению иркутского городского головы К. И. Тупицина комиссией в составе архитектора Д. А. Охотникова, гидротехника Гамбургера и санитарного врача Н. В. Кириллова по поводу строящейся цементно-бетонной могилы. К осмотру были приглашены представители инженерии и медицины со стороны строителей могилы, по инициативе которых и проводился осмотр. Результаты осмотра были следующими: в почве вырыта яма глубиной 4, длиной 9 и шириной 5 сажен, сверху покрытая плотным потолком, внутри отапливаемая железной печью. Часть дна покрыта слоем вершка в два цемента, по которому кладутся толстые листы кровельного железа, друг с другом соединенные плотным швом. Поверх железа вновь насыпается слой цемента. Около бортов такая же облицовка на высоту более одного аршина. К захоронению предполагались оставшиеся неразобранными 86 трупов в деревянных гробах, которые на 45 кв. сажен будут установлены в шахматном порядке. Образовавшиеся пустоты между гробами полагалось засыпать известью до 150-200 пудов и толченым кирпичом. Поверхность захоронения также будет закрыта крышей и слоем бетона толщиною в пять вершков. Гидротехник Гамбургер, опасаясь гигроскопичности окружающего грунта, вновь возражал против захоронения, предложил засыпать известь в гробы, а промежутки между гробами залить бетоном, чтобы образовалась цементная оболочка вокруг каждого. Комиссия, подтвердив указания гидротехника, просила опубликовать в прессе имя и фамилию инженера, руководящего постройкой могилы. Захоронение состоялось. Братская могила стала мемориалом борцов за советскую власть в Иркутске. Заключение На основании исторического случая дискуссии по поводу массового захоронения можно заключить, что вновь возникшая революционная власть советов с господством диктатуры пролетариата в интересах рабочего класса на начальном этапе в вопросах обеспечения эпидемиологического благополучия населения не учитывала мнения специалистов санитарного дела, органов городского самоуправления и решения врачебно-санитарной комиссии. Исследование не имело спонсорской поддержки. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

About the authors

G. M. Gaidarov

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The Irkutsk State Medical University” of Minzdrav of Russia

T. I. Alekseevskaya

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The Irkutsk State Medical University” of Minzdrav of Russia

Email: alexeevskaya9@mail.ru

References

Statistics