Full Text

Введение На протяжении практически всего 2020 г. разворачивалась мировая пандемия COVID-19, наложившая отпечаток на экономические процессы, политические события и социально-культурную жизнь. Распространение коронавируса усилило социально-экономическую нестабильность, турбулентность среды по всему миру и потребовало от государства мобилизационных усилий по недопущению выхода из-под контроля санитарно-эпидемиологической ситуации и обеспечения стабильной работы институтов здравоохранения. Специалисты обозначили две волны массовых заболеваний, сопровождаемые высокой смертностью, охватившие весь мир, вынуждающие людей действовать вне привычного контекста и предсказуемых схем. Люди обеспокоены своей жизнью, здоровьем и благосостоянием. Коронавирус изменил их поведение и будет продолжать оказывать огромное социальное и экономическое воздействие на повседневность. Социальным последствием коронакризиса стал переход к политике карантина; введение режима ограничения («локдауна») в свободе передвижения граждан, работе учреждений культуры, развлечения, общественного питания; к массовой «самоизоляции»; расширенное внедрение «удаленных» форм труда и занятости и дистанционных цифровых услуг и др. И мы пока еще не в полной мере понимаем всю суть этого воздействия, как оно скажется, как люди приспосабливаются к изменившейся жизни, к новой среде. Одним из обязательств, взятых на себя Российской Федерацией при учреждении Евразийского экономического союза (ЕАЭС), является свобода движения рабочей силы в рамках государств-членов Союза. Говоря о безработице и занятости населения в странах-участницах ЕАЭС, следует отметить, что, по последним имеющимся данным, в соответствии с методологией Международной организации труда уровень безработицы в целом по ЕАЭС составил в среднем 5% численности экономически активного населения [1, с. 165]. Фактически это включило массовую трудовую миграцию из этих стран в экономику России. Как эти последствия коронакризиса отразятся на социальном здоровье, физическом и психическом самочувствии этой большой социальной группы? И есть ли различия с последствиями пандемии для социального здоровья россиян? Цель данной работы - опираясь на результаты социологических исследований, а также вторичный анализ социологического материала, изучить особенности социального здоровья трудовых мигрантов в Москве в условиях распространения пандемии COVID-19. Материалы и методы Работа выполнена в рамках социологического подхода. Объект исследования - граждане из стран ЕАЭС в возрасте 18-38 лет, работающие или обучающиеся в Москве. Предмет - социальное здоровье трудовых мигрантов из стран ЕАЭС в возрасте 18-38 лет, работающих или обучающихся в Москве. Для сбора эмпирических материалов использованы методы опроса, наблюдения, вторичного анализа социологических данных, анализа документов (федеральных, региональных и международных нормативных актов, статистических данных, материалов средств массовой информации). Первичный анализ выполнен на базе анкетного опроса, проведенного научным коллективом отдела исследования социально-демографических процессов в ЕАЭС ИДИ ФИСЦ РАН под руководством д. социол. н., проф. Г. И. Осадчей. Опрос проводился среди граждан государств - членов ЕАЭС и кандидатов на вступление в ЕАЭС (Армения, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Молдова, Таджикистан) в возрасте 18-38 лет, работающих или обучающихся в Москве. Исследование проведено в апреле-июне 2020 г. Опрошено 3065 человек: граждане Армении - 417 человек, Беларуси - 463, Казахстана - 406, Кыргызстана - 399, Молдовы - 405, России - 588, Таджикистана - 387. В исследовании использовалась неслучайная выборка. Респонденты отбирались методом снежного кома по признакам возраста и гражданства. Методическая стратегия исследования предполагает компаративный анализ. В качестве сравнительной, контрольной группы по отношению к трудовым мигрантам выступают россияне той же возрастной категории, работающие или обучающиеся в Москве. Результаты Изменчивая, текучая физическая и социальная среда Москвы под влиянием COVID-19 заставляет людей адаптироваться к изменившимся схемам поведения на основе индивидуальных и контекстных характеристик (физического, социального, мотивационного), меняются фреймы, используемые человеком для понимания событий и действий в рамках этого понимания, мотивация, возможности. ps2021s1.4htm00073.jpg Социальное воздействие пандемии ощущает на себе подавляющее большинство как трудовых мигрантов, так и россиян. Достаточно рассмотреть данные о самооценке респондентами значимых затруднений в социально-экономическом контексте их повседневной жизни, чтобы убедиться в последствиях социального нездоровья от коронакризиса. Ведь, по данным исследования, в среднем каждый десятый респондент в период пандемии потерял работу. Чаще других отмечали эту позицию граждане Кыргызстана и Таджикистана. Каждый третий указывал на снижение заработка. Чаще на это жаловались граждане Таджикистана (40%), а также Беларуси, Казахстана. Кыргызстана (34,7-35,6%). Каждому десятому не хватало денег на питание, 9% испытали сложности дистанционного продолжения обучения из-за отсутствия стабильного доступа в интернет и необходимого оборудования. Около 18% не могли вернуться в страну исхода/родной город. Самая сложная ситуация, по оценке респондентов, сложилась у граждан Таджикистана (28%). Итак, судя по самоощущениям, в наихудшем положении по большинству этих показателей чувствовали себя трудовые мигранты из Таджикистана, в наилучшем - из Армении (табл. 1). Тем не менее от 1/5 до 1/3 опрошенных граждан разных государств заявили о принципиальном отсутствии влияния пандемии на их жизнь. Судя по данным исследования, менее всего данная группа представлена среди граждан Таджикистана - 20,9%, Беларуси - 24,6%, Казахстана - 26,3% (для сравнения, среди россиян - 29,8%, а среди граждан Армении - 34,8%). Таким образом, можно отметить разброс по этому показателю между трудовыми мигрантами из разных стран: к числу более «устойчивых» и «благополучных» можно отнести трудовых мигрантов из Армении, Молдовы, Кыргызстана, к числу менее «устойчивых» по самоощущению - граждан Таджикистана, Беларуси, Казахстана (рис. 1). Но большинство опрошенных столкнулись с ухудшением психосоматического состояния. В ответах каждого 7-го респондента отмечено ухудшение состояния здоровья вследствие заболевания (не обязательно коронавирус!). Ведь можно отметить, что в условиях пандемии здравоохранение и лечебная практика были мобилизованы для противодействия распространению коронавируса, по причине чего заболеваниям с другими диагнозами не уделялось необходимого внимания со стороны медиков. Каждый третий отмечает ухудшение психологического самочувствия, что можно объяснить психоэмоциональным стрессом от попадания в сложную социально-эпидемиологическую ситуацию в обществе (рис. 2). Исходя из приведенных на рис. 2 данных, можно сказать, что трудовые мигранты реже отмечали ухудшение своего социально-психологического состояния, чем россияне (доля тех, у кого ухудшилось социально-психологическое самочувствие, составила 42% респондентов из РФ). Здесь мы сталкиваемся со случаем «относительной депривации». Очевидно, что реакция человека объясняется индивидуальными свойствами организма человека, его воспитанием, осведомленностью, осознанием степени опасности, моральной закалкой, психологическим состоянием. Важны также уровень благополучия человека до кризисного периода и глубина, острота события в субъективном восприятии каждого конкретного человека, способность ему противостоять. Возможно, этим можно объяснить оценочные суждения россиян. Предположительно, их меньшая стрессоустойчивость связана с тем, что они привыкли к стабильности и достаточно высокому уровню благополучия, и турбулентность повседневной жизни вследствие пандемии порождает у них более глубокое неудовлетворение и фрустрацию. Напротив, люди, решившиеся отправиться на заработки в соседнюю страну, пусть в рамках ЕАЭС, культурно и ментально близкую, тем не менее в большей степени психологически готовы к возможному дискомфорту и стрессу. По данным социологических исследований Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН, в числе проблем, с которыми столкнулось российское гражданское общество в условиях пандемии, респонденты, в первую очередь, отмечали повышение цен, сокращение доходов, а также проблемы с медицинской помощью. Каждый четвертый указал на обострение и актуализацию вопросов, связанных с процессом приобретения товаров и услуг в условиях самоизоляции, с угрозой безработицы, реорганизаций рабочей деятельности, а также с оказанием помощи родным и близким [2, с. 34-45]. Все эти показатели можно отнести к стрессогенным факторам, отражающимся на социальном здоровье как граждан России, так и занятых в экономике страны граждан государств ЕАЭС. Ведь попадание в новую, непривычную и незнакомую ситуацию вызывает у людей чувство страха, фрустрации. Понимание, что человек сам не может устранить отрицательное воздействие COVID-19, приводит к тому, что примерно каждый 5-й испытывает беспокойство и раздражение, 6,5% - страх, отчаяние и безысходность. Отметим, что все-таки 4 из 10 опрошенных сохраняют хорошее, оптимистическое (23,7%) и нормальное, ровное (44,0%) настроение (рис. 3). Однако следует признать, что социальное самочувствие и здоровье трудовых мигрантов в Москве в условиях пандемии зависят исключительно не только от российских властей, но и от совместных усилий руководителей постсоветских государств по противодействию COVID-19, от устойчивости и глубины социальной интеграции государств - членов ЕАЭС, эффективности совместных мер по предотвращению распространения коронавирусной инфекции и ее профилактике. Но согласованная социальная политика, в том числе в сфере здравоохранения, охраны труда, во многом зависит от состояния экономических процессов в ЕАЭС. В любом случае трудности и сложности, возникающие на пути ЕАЭС вследствие пандемии коронавируса, мы можем квалифицировать в качестве рисков роста [3, с. 165]. ps2021s1.4htm00075.jpg Ведь коронакризис стал настоящим испытанием на прочность не только для экономик национальных государств, но и для макрорегиональных межгосударственных объединений. И ЕАЭС в данном контексте не стал исключением. Распространение коронавируса вызвало нарушение глобальных цепочек поставок и нестабильность на финансовых рынках, оказало негативное влияние на ключевые сектора экономики. Как следствие, прогнозы развития экономической ситуации, связанной с пандемией коронавируса, показывают, что в 2020 г. международная торговля может сократиться от 15% до 35% 133. Сохранение жестких мер социального дистанцирования обходится для экономик большинства стран мира в среднем в 2% ВВП ежемесячно, наблюдается резкое падение экономической активности в ЕС и замедление роста экономики в Китае, на которые приходится основная часть внешней торговли стран ЕАЭС. Из-за падения спроса цены на сырьевые товары остаются на низком уровне. По оценкам ЕАБР, потери ВВП стран ЕАЭС от действия внешних факторов в текущем году могут составить порядка 2%. При этом каждый месяц карантинных мер обходится странам ЕАЭС падением ВВП в размере около 1,5-3,0%. В целом общий ВВП государств ЕАЭС по итогам года снизится на 2,2% (табл. 2). ps2021s1.4htm00077.jpg Государства ЕАЭС приняли и реализуют временные антикризисные и стабилизационные меры, направленные на обеспечение экономической стабильности в условиях развития пандемии коронавируса. Дополнительно рассматриваются меры в области макроэкономической и денежно-кредитной политики, применяемые странами в период кризиса. К ним относятся: стабилизация обменных курсов национальных валют, нейтрализация спекулятивных атак, защита финансового рынка от угроз дестабилизации, обеспечение безопасности и устойчивости валютно-финансовой системы ЕАЭС. Негативные тенденции в экономиках стран ЕАЭС могут быть компенсированы расширением взаимной торговли, наращиванием экономического сотрудничества со странами Шанхайской организации сотрудничества, активизацией сопряжения деятельности ЕАЭС и китайского проекта «Один пояс, один путь». В период пандемии коронавируса высокую активность проявляет Евразийская экономическая комиссия (ЕЭК). Принятые ЕЭК меры помогают стабилизировать экономическую ситуацию в ЕАЭС, имеют важное значение для населения стран Союза. Кроме того, правительства государств ЕАЭС и ЕЭК продолжают работать над новыми совместными мерами по предупреждению и предотвращению распространения коронавирусной инфекции, содействию экономическому развитию в условиях пандемии 134. Гуманитарную помощь Беларуси, Казахстану, Кыргызстану, Таджикистану, Туркмении, Узбекистану и другим государствам на постсоветском пространстве оказала Россия. В частности, Белоруссии в феврале на безвозмездной основе было передано 14 тыс. тест-систем для исследований на коронавирусную инфекцию, Казахстану - 30 тыс., Киргизии - 25,6 тыс., Таджикистану - 33 тыс., Туркмении - 9 тыс. и Узбекистану - 48,5 тыс. 135 Первостепенное значение уделяется разработке и скорейшему принятию Стратегии развития ЕАЭС до 2025 г. 136 Фактически этот документ по заявлению ЕЭК прописывает механизмы, которые бы заметно облегчили трансграничное взаимодействие между государствами в условиях введения карантинных мер. Тем не менее очевидно, что страны ЕАЭС намерены и дальше работать в направлении совместного реагирования на угрозу коронавирусной инфекции. Нужно учитывать, что характер подобного взаимодействия будет иметь определенные лимиты, связанные с текущим уровнем интеграции. Однако государства региона осознают, что коронавирусный кризис и «Великий карантин» может оказаться исторической развилкой возможностей для реального сектора экономики стран-членов ЕАЭС и требует укрепления единства. Для преодоления коронакризиса требуется объединение усилий как на международном уровне, со стороны нескольких государств, так и внутри общества со стороны государства (сфера здравоохранения, поддержка НИОКР в сфере медицины биологии, фармацевтики, социального обеспечения) и сил гражданского общества. Тем не менее, по данным социологических исследований Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН, респонденты высоко оценили действия как федеральных, так и региональных властей по борьбе с коронавирусом. Большинство из них считало, что и федеральной властью (53%), и властями регионального уровня (49%) были приняты все необходимые меры по борьбе с коронавирусом. Недостаточным комплекс мер, принятых на федеральном уровне, назвали 17% опрошенных, а 22% ожидали больших усилий от властей своего региона. Восьмая часть гражданского общества назвала меры, принятые на федеральном и региональном уровнях, избыточными (13 и 12% соответственно) [2, с. 39]. Социальное здоровье общества также связано с восприятием информационных потоков. Ведь распространение ложной информации, слухов, «фейковых новостей» способно порождать панические настроения в обществе. Поэтому любопытным выглядят данные социологического исследования россиян - оценка общественным мнением тех или иных суждений о возникновении, распространении и последствиях коронавирусной пандемии. В ходе опроса респондентам было предложено оценить достоверность высказываний по 10-балльной шкале. В результате большинством опрошенных были поставлены баллы выше среднего значения следующим высказываниям: •«пандемия возникла как результат вмешательства человека в природу» (5,8 балла из 10); •«пандемия ведет к мировому кризису, которым воспользуется крупный бизнес для скупки разорившихся компаний» (5,5 балла); •«коронавирус по неосторожности был упущен из секретных лабораторий» (5,4 балла); •«фармацевтические компании проводят исследования с непредсказуемыми генетическими и социальными последствиями» (5,4 балла); •«военные ведут исследования по созданию биологического оружия» (5,3 балла); •«пандемией воспользуются политики с целью установления большего контроля над гражданским обществом» (5,2 балла); •«пандемия возникла и распространилась как результат неконтролируемой миграции и массового туризма» (5,1 балла). •Несколько менее правдоподобными, с точки зрения массового сознания, выглядят такие суждения: •«пандемия возникла как следствие запоздалых действий мирового сообщества против коронавируса» (4,6 балла); •«пандемия - миф, который навязывают обществу политики и крупный бизнес в своих интересах» (4,4 балла); •«пандемию породила экономика массового потребления товаров и услуг, максимизации прибыли» (4,1 балла) [2, С. 42]. Обсуждение В силу новизны проблемы в отечественной социологической науке присутствует мало работ, посвященных социальным последствиям пандемии коронавируса. Так, можно упомянуть исследование Центра стратегических социальных и социально-политических исследований ИСПИ ФНИСЦ РАН, где рассмотрены страхи и тревоги россиян, порождаемые коронакризисом, особенности взаимодействия социального государства и гражданского общества в условиях пандемии [2]. В работе Ж. Т. Тощенко исследованы социальные последствия коронакризиса для российского социума, в том числе для сферы образования [4]. Опубликованы исследования, посвященные трансформации рынка труда в условиях пандемии [5], влиянию коронавируса на занятость и уровень жизни населения [6], доверию граждан к мерам государства в условиях пандемии, социально-политическим рискам в условиях коронакризиса и императивам устойчивого развития [7], рискам ограничения занятости иностранных мигрантов в сельском хозяйстве России в условиях пандемии [8], опыту международных исследований устойчивости положения работников в условиях пандемии [9], анализу мер, направленных на минимизацию отрицательных последствий пандемии, которые были приняты органами ЕАЭС/ЕЭК [10]. Научная новизна данной работы состоит в привнесении в библиотеку отечественной социологии исследования не разработанной ранее темы - сравнительного анализа последствий пандемии для социального здоровья россиян и трудовых мигрантов из государств-членов ЕАЭС. Источник финансирования. Исследование не имело спонсорской поддержки. Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Авторский вклад: Г. И. Осадчая, Е. Е. Киселева - выбор методов, определение инструментария; Г. И. Осадчая, Е. Ю. Киреев, Е. Е. Киселева - создание аппарата исследования; Г. И. Осадчая, Е. Е. Киселева, И. А. Селезнев - формулирование проблемы и гипотезы исследования; Е. Ю. Киреев, Е. Е. Киселева - сбор данных; Е. Ю. Киреев, Е. Е. Киселева - обработка и анализ данных; Г. И. Осадчая, Е. Ю. Киреев, И. А. Селезнев - интерпретация полученных результатов; Г. И. Осадчая, И. А. Селезнев - написание основной части статьи.

About the authors

G. I. Osadchaya

Institute for Demographic Research, subdivision of the Federal Research Sociological Center of the Russian Academy of Sciences

Email: osadchaya111@gmail.com

I. A. Seleznev

Institute for Social and Political Research, subdivision of the Federal Research Sociological Center of the Russian Academy of Sciences

E. Yu. Kireev

Institute for Demographic Research, subdivision of the Federal Research Sociological Center of the Russian Academy of Sciences

E. E. Kiseleva

Institute for Demographic Research, subdivision of the Federal Research Sociological Center of the Russian Academy of Sciences

References

Statistics