Full Text

Введение Исследования последних лет показывали существенное увеличение внимание к здоровью не только как к ресурсу, но и как к ценности в молодежной среде. Ситуация, связанная с распространением пандемии, только актуализировала этот интерес и обострила некоторые особенности восприятия здоровья и отношению молодых людей к здоровью. Целью статьи является выявление преобладающих установок и представлений о коронавирусной инфекции, характеризующих отношение молодых людей к пандемии в целом и их влияние на практики самосохранительного поведения. Формирование отношения молодежи к новой коронавирусной инфекции на первом этапе происходило спонтанно и в основном в онлайн-реальности. Для подавляющего большинства молодежи, особенно в регионах, коронавирус был «далеким», «непонятным», «не представляющим личной опасности» явлением, связанным не столько с состоянием здоровья, сколько с нарушениями привычного образа жизни. В условиях преобладания онлайн-источников информации и волны «инфодемии» у молодежи формировались разнообразные реакции, связанные со многими другими поведенческими установками, которые непосредственно не связаны со сферой здоровья, а отражают более широкий спектр ценностно-смысловых составляющих ее культурного пространства. Но именно в таком сочетании они предопределяли саморегуляционные практики молодых людей в отношении здоровья и пандемии в целом. Так, исследования показывали, что существенную роль в отношении к мерам безопасности играли не боязнь заразиться или потерять здоровье; не осмысленная ответственность за себя и близких; а преимущественно архетипы «добра» (вера в «Добро», его победу над «Злом») и «послушания» («Послушание - добродетель, а непослушание - грех»). То есть бессознательные установки, перешедшие из коллективного в индивидуальное бессознательное и в процессе социализации приобретшие форму социально фиксированных установок. Ситуация «вхождения» коронавируса в пространство непосредственного опыта молодых людей, появление его в ближнем окружении стало основанием для изменения их отношения к проблеме. По мере расширения знаний и опыта, осмысления их с точки зрения составляющих образа здоровья происходило уточнение собственных поведенческих установок молодых людей. Обзор литературы Анализ социологической литературы по проблемам здоровья молодежи позволяет выделить несколько основных направлений исследовательского интереса. В центре внимания лежат факторы формирования и практики самосохранительного поведения, а также связь здоровья с другими компонентами жизнедеятельности молодежи. Существует подход, согласно которому здоровье рассматривается как некий «интегральный показатель», характеризующий качество и условия жизни (Л. А. Беляева, Л. С. Шилова). Исходя из этого подхода, применяется обобщенное понятие «качество жизни молодого поколения» (Е. Г. Слуцкий), которое включает здоровье в характеристики различных сторон жизнедеятельности. Комплексный подход к здоровью предполагает полное физическое и духовное, умственное и социальное благополучие, «гармоничное развитие физических и духовных сил организма, саморегуляции и гармонического взаимодействия всех органов. Этот подход, предложенный Всемирной организацией здравоохранения, расширяет представления о биологической основе здоровья, акцентируя внимание на его социальной составляющей» (П. И. Калью) [3]. В качестве базового мы будем использовать понятие здоровье, представленное в работах И. В. Журавлевой [1; с. 484]. Этот подход позволит рассматривать отношение к здоровью как комплексный социально-гигиенический и экономический показатель, который во многом предопределен социокультурными характеристиками разных групп молодежи. При таком подходе становится возможным выявление как общего, так и особенного в представлениях молодежи о здоровье, пандемии и способах поведения в этих условиях. В условиях пандемии существенно возрос исследовательский интерес к практикам здоровьесбережения молодежи. Это были как фундаментальные исследования саморегуляции жизнедеятельности молодежи [6], исследования в концепте проекта социологии пандемии, организованного Фондом «Общественное мнение» (ФОМ) [7], так и многочисленные работы, носящие прикладной характер и освещающие разнообразные практики здоровьесбережения молодежи [2]. Материалы и методы Социологическое осмысление проблематики «здоровья» включает анализ смысла здоровья и социокультурных факторов, влияющих на формирование и поддержание практик самосохранительного поведения. Методологической концепцией, лежащей в основе анализа динамики отношения молодежи к новой коронавирусной инфекции, выступают, во-первых, диспозиционная концепция личности (В. А. Ядов); во-вторых, концепция социокультурной саморегуляции жизнедеятельности молодежи (В. И. Чупров, Ю. А. Зубок) [8]. На основе этих подходов формирование отношения молодежи к новой коронавирусной инфекции рассматривается как неотъемлемая составляющая процесса формирования смыслов, отражающих повседневность и определяющих доминирующие мотивы социального поведения молодежи. Анализ отношения молодежи к новой коронавирусной инфекции в динамике позволяет не только выявить содержательные характеристики отношения к здоровью, коронавирусной инфекции в условиях первой и второй волн, но и определить доминирующие факторы, влияющие на смыслообразование и саморегуляционные процессы в молодежной среде. Социальная саморегуляция рассматривается нами как целостный социальный механизм, включающий, помимо реакции на целенаправленное воздействие, оказываемое институтами, собственные усилия индивидов и групп, направленные на достижение желаемых ими результатов в сфере охраны собственного здоровья, их саморегуляционные установки в отношении преодоления отклонений от желаемых параметров и конкретные практики реализации этих установок. Составляющими механизма саморегуляции выступают различные элементы - когнитивные, аффективные, оценочные. Отношение к коронавирусной инфекции и способам сохранения здоровья рассмотрим с учетом этих компонентов. В основе анализа лежат результаты общероссийских и региональных социологических исследований: •«Отношение молодежи к здоровью в условиях новой коронавирусной инфекции» (май 2020 г.). Метод исследования - онлайн-опрос (с использованием Google-форм). Выборка репрезентативна по половозрастной структуре и численности молодежи по месту проживания; •«Дистанционное обучение в вузе в условиях COVID-19» (ноябрь 2020 г.). Метод исследования - онлайн-опрос (с использованием Google-форм). Выборка - 822 респондента (выборка репрезентативна по половозрастной структуре и месту обучения). Результаты Оценивая когнитивную составляющую, обозначим основные источники, влияющие на формирование представлений и знаний о новом вирусе. ps2021s1.4htm00069.jpg Основные потоки информации о новой коронавирусной инфекции распространяются через социальные сети. Это общая тенденция, характерная для всех регионов страны. Несмотря на погружение молодежи в онлайн-коммуникации, часть ее предпочитает не интересоваться и сознательно абстрагируется от всей информации о коронавирусе. При этом наибольшее распространение в период первой волны эта тенденция имела в отдаленных от Москвы регионах. Так отражалась не только физическая, но и смысловая дистанция молодежи от главного «пространства эпидемии». Так, в Барнауле старались не интересоваться этой информацией около 22% опрошенных (табл. 1). Формирование основных смыслов в отношении вируса и общей пандемической реальности связано с информацией, получаемой из различных источников. В условиях первой волны молодежь, как и все население в целом, попало под влияние инфодемии, особенностью которой является, с одной стороны, объективная неопределенность по причине неизвестного вируса, а с другой - активное распространение в том числе фейковой информации. Это привело к дезориентации, вариативной интерпретации происходящего, появлению разнообразных представлений о коронавирусе, источниках его возникновения, способах и средствах защиты. Суета и неопределенность, противоречивость и растерянность в транслируемой информации различного содержания - от рекомендации лекарственных средств для профилактики и лечения до многочисленных дискуссий о вреде и пользе ношения масок, подогреваемых многочисленными фейковыми новостями, - в совокупности заложили разные типы отношения молодежи к коронавирусу. Во время второй волны доминирующие источники информации не изменились: все также большая часть информационных потоков распространялась посредством социальных сетей, но ее содержание относительно коронавируса стало более понятным и непротиворечивым. Но именно в этот момент актуализировались фейковые потоки, связанные с вакцинированием. Потоки информации распространяются достаточно активно, и основной из них идет через социальные сети. Отследить этот контент не представляется возможным - можно его только наполнить корректной, достоверной, адекватной информацией со стороны институциональных структур, особенно вызывающих доверие и молодежи. Это и было одной из основных задач целенаправленного формирования отношения к коронавирусу. Однако здесь возникает проблема доверия молодежи к институциональным структурам. Притом, что две трети молодежи изначально доверяли действиям государственных и медицинских учреждений, одновременно с этим более 70% не верили в их способность справиться с вызовом; также две трети были уверены, что «опасность не в самом вирусе, а в панике вокруг него». Такое распределение говорило о противоречивом характере восприятия пандемии, что обусловлено неустойчивым балансом доверия и недоверия самим структурам, ответственным за борьбу с ней. Каждый 7-й молодой человек придерживался конспирологической версии появления COVID-19, связывая его с деятельностью западных спецслужб. А наличие значительной части затруднявшихся ответить говорило о растерянности в массовом сознании молодежи [2; с. 713-717]. Оценивая влияние информации о коронавирусной инфекции, особое внимание следует обратить на эмоциональную/аффективную составляющую отношения к коронавирусной инфекции. Не только сама пандемия, но и так называемая инфодемия влияла на психоэмоциональное состояние в молодежной среде. Оценивая свое психологическое состояние, молодежь использует такие понятия, как растерянность, возмущение, гнев, агрессия и тревога. Несмотря на то, что чувства тревоги, возмущения и гнева, страха и отчаяния фиксируются во всех регионах, наиболее ярко они проявились в среде молодых москвичей. Но и оптимистические установки также характерны для московской молодежи: «надежда» и «уверенность» вселяла в нее веру в преодолимость эпидемии. В это же время молодежь Барнаула проявляла наибольшую уверенность и надежду в условиях первой коронавирусной волны, что вполне соответствовало количеству заболевших в регионе, пока рост заболеваемости не коснулся и этого региона (рис. 1). Таким образом, уже в период первой волны распространения коронавирусной инфекции проявлялись чувства тревоги, растерянности и страха. Их появление находилось в прямой связи с тем, насколько близко случаи заражения и тяжести болезни затрагивали окружение молодежи. Таким образом, на эмоциональную составляющую отношения к коронавирусной инфекции у молодежи в первую очередь играл личный опыт, в то время как эмоциональный фон у старших возрастных групп активно формировался под воздействием телевидения и других источников информации. Так, результаты исследований ФОМ свидетельствуют о том, что «люди 60 лет и старше демонстрировали оптимизм в прогнозах относительно развития ситуации - лишь 20% из них считали, что через 2 нед число заразившихся за сутки будет больше, чем на текущий момент. Тогда как молодежь была более пессимистична - в этой группе 33% давали мрачный прогноз относительно динамики заболевания в 1,5 раза чаще (средний показатель по населению - 26%) [7; С. 84]. Оценочный компонент отношения к коронавирусной инфекции претерпел существенные изменения в регионах от первой волны ко второй. На первом этапе пандемии у молодежи в регионах доминировало представление об относительно низком риске заражения (рис. 2). Но в конце октября-ноябре социальная реальность молодежи в регионах существенно изменилась в связи с осознанием опасности не только для себя лично, но и для своих близких. По сравнению с маем 2020 г. число тех, кто рассматривал вероятность заразиться, увеличилось вдвое. Стабильной оставалась лишь группа, находившаяся в состоянии неопределенности,- затруднившихся оценить опасность заражения. Среди них большинство предпочитают не знать о ситуации вообще (табл. 2). Но в целом опрос, проведенный в ноябре, показал снижение доли эскапизма: число тех, кто «предпочитает сбегать от информации», уменьшилось вдвое. Общее отношение к коронавирусной инфекции оказало существенное значение на практики самосохранительного поведения молодежи в этот период. Анализ результатов исследований показывает, что мерами профилактики распространения новой коронавирусной инфекции в условиях первой волны были частая и тщательная обработка рук, ношение маски и соблюдение дистанции. Для московской молодежи значимым было и соблюдение таких мер, как самоизоляция и дезинфекция предметов. Во многом это связано с тем, что вероятность заразиться как более реалистичная в первую волну понималась быстрее именно молодежью Москвы, в отличие от Орла и Барнаула. В целом, результаты исследований позволяют выделить три наиболее типичные модели поведения, связанные с практиками самосохранительного поведения молодежи в условиях пандемии. За основу были взяты показатели занятия физической культурой и спортом, общий контроль над состоянием здоровья, соблюдение правил поведения в условиях пандемии. На этой основе выделены три группы молодежи: «пассивно-сохраняющие» свое здоровье (64,9%); «активно-включенные» (30,8%), «безразличные» (4,3%) [6; С. 370-399]. Все три группы заметно различаются своими характеристиками в анализируемых регионах. Оценка региональных различий показывает, что у орловской молодежи активные практики наиболее распространены среди женщин (53,8%), чем среди мужчин (46,2%). У алтайской, напротив, среди мужчин (66,7%), чем среди женщин (33,3%), и в возрастной группе 18-24 лет (66,7%). У молодых москвичей активность присуща женщинам (57,1%) и меньше мужчинам (42,9%), но также преимущественно в средней возрастной группе (48,1%). При этом в младших молодежных группах (15-17 лет) отчетливо прослеживается формирование установки на активные практики сохранения здоровья. Распределение по типу занятости показывает, что среднее значение численности молодых людей, активно включенных в практики здорового образа жизни, составляет в регионах одну треть, причем доля этой группы в Москве ниже (28,7%), чем в Орле (34,8%). Активное здоровьесбережение наиболее распространено среди тех, кто временно не работает и не обучается, что в период пандемии означало стремление максимально полезно использовать вынужденную паузу для поддержания себя в надлежащей физической форме. Группа «безразличных» представлена в подавляющем большинстве молодыми мужчинами в возрасте возрастной группе 18-24 и 25-29 лет, проживающими в Орле и Москве, а также женщинами, проживающими в Барнауле (75%), входящими в группу 18-24 лет (50%). Наибольший уровень безразличия к здоровью наблюдается среди работающей молодежи (37,5%), достигая абсолютного значения среди проживающих в (100% опрошенных), 50% - в Барнауле, 27,3% - в Москве. Природа установки на безразличие к сохранению здоровья носит преимущественно социокультурный характер, коренится в сформированных привычках и не связана напрямую с наличием или отсутствием свободного времени, а также способностями к самоорганизации. Подавляющее большинство молодых людей, живущих в соответствии с пассивной установкой в отношении здоровья, - в Барнауле (84%), каждый второй - в Москве (51,4%) и Орле (45,8%). По возрасту здесь выделяется группа 18-24 лет, по полу - молодые женщины Барнаула и Москвы, а также молодые мужчины Орловской области. При этом, если в Москве от младших возрастов к старшим происходит снижение пассивности и рост активности, в Орле обратная тенденция снижения активности и повышения пассивности. По типу занятости в наибольшей степени пассивными практиками охвачена учащаяся молодежь Барнаула (60%) и Орла (44%). А среди работающих молодых людей такая установка больше проявляется у каждого 3-го жителя Орловской области (33,3%) и примерно у каждого 8-го в Барнауле (12%) [6; С. 370-399]. Обсуждение Формирование на первом этапе разнообразных типов отношения к новой коронавирусной инфекции от настороженно-тревожных до ковид-диссидентских настроений обусловлено как индивидуальными психологическими и социокультурными факторами, так и теми внешними воздействиями, которые осуществлялись под влиянием многочисленных информационных потоков. Суета и неопределенность, противоречивость и растерянность в транслируемой информации различного содержания от рекомендации лекарственных средств для профилактики и лечения до многочисленных дискуссий о вреде и пользе ношения масок, подогреваемых многочисленными фейковыми новостями, - все это в совокупности привело к формированию разных типов отношения к коронавирусу. Наиболее существенным показателем в этом смысле является отношение населения к вакцинации. Исследование, проведенное в мае 2020 г., показало, что среди всех форм защиты молодые люди меньше всего готовы были к вакцинированию. Но и во вторую волну ситуация существенно не изменилась. Результаты всероссийских исследований позволяют сделать вывод о том, что наибольший уровень неготовности к вакцинированию демонстрирует именно молодежь [4]. Однако если опасности вируса в первую волну не осознавалась и не была частью субъективной реальности молодежи, то вторая волна распространения инфекции для региональной молодежи стала осознаваться и оцениваться как опасная. С этого момента к декларируемым институциональным практикам поведения добавились саморегуляционные установки самих молодых людей. И если институциональное регулирование направлено на формирование общих представлений о допустимом поведении и возможных санкциях, то на индивидуальном и групповом уровне они пропускаются через личный опыт, на них влияют социокультурные и социально-групповые характеристики молодых людей. Что касается практик самосохранительного поведения, то их необходимо рассматривать в более широком контексте социальных факторов. Так, проведенный анализ показал, что на формирование отношения молодежи к новой коронавирусной инфекции существенное влияние оказывают не только знания и опыт, но и социокультурные характеристики. А они в совокупности определяются целым набором факторов, включая уровень образования молодежи, проживание в культурной среде конкретного региона, с характерными для него устоявшимися образцами и практиками отношения к здоровью, а также социально-демографические особенности, в которых отражаются возрастные и гендерные культурные проекции. Уровень образования влияет, с одной стороны, на признание значимости физических упражнений и практик здорового образа жизни как основного здоровьесберегающего фактора. С другой, чем включеннее в жизнь становится молодой человек, особенно в ситуации совмещения учебы и работы, тем в меньшей степени он практикует здоровьесберегающие модели поведения. Но прослеживается тенденция, что молодежь, обучающаяся в вузах и закончившая их, в большей степени ориентируется на отказ от вредных привычек. В отличие от региональной, молодежь, проживающая в Москве, в связи с более частым совмещением работы и учебы, в меньшей степени реализует «активно-включенную» модель поведения и в большей степени ориентирована на «пассивно-сохраняющие» практики. Это означает, что, рассматривая динамику отношения молодежи к пандемии и способы саморегуляции поведения в этих условиях, необходимо учитывать культурный и социальный контекст. Заключение Итак, отношение молодежи к новой коронавирусной инфекции формировалось (и продолжает формироваться) в условиях двунаправленного процесса. С одной стороны, на представления, оценки и знания молодежи о новой коронавирусной инфекции существенное влияние оказывали потоки информации из разных источников и, прежде всего, в социальных сетях. С другой стороны, личный опыт и ситуация, складывающаяся в ближайшем окружении, оказывала решающее влияние на то, какие доминирующие установки и ориентации прослеживались в молодежной среде. Формирование практик самосохранительного поведения носит контекстуальный характер и определяется региональными условиями жизнедеятельности молодежи, ее половозрастными характеристиками и типом занятости. Дифференциация происходит на основе участия в практиках здоровьесберегающего поведения, разделяя молодежь на три группы: активные или пассивно участвующие и полностью равнодушные. Численно доминирующей среди молодежи является группа пассивного участия в сохранении здоровья в условиях пандемии. Источник финансирования. Исследование выполнено при поддержке РФФИ в рамках проекта № 20-011-00585. Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

About the authors

Yu. A. Zubok

Institute of Socio-Political Studies of the Russian Academy of Sciences

Email: uzubok@mail.ru

N. V. Prokazina

Altai Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration

References

Statistics