Full Text

Децентрализация, территориальные экспансии и религиозная напряженность, различия в политическом устройстве, в уровнях индустриализации создали локальные специфики немецкоязычных государств, сохранявшиеся до их объединения в империю в 1871 г. Некоторые из них, например Пруссия и Бавария, шли по пути масштабной модернизации государственного управления, которая была вызвана территориальными изменениями вследствие Наполеоновских войн. Формирующееся модерное государство начало рассматривать население в качестве абстрактной категории, как ресурс, поддающийся числовому исчислению [1, с. 47-63; 81-6]. Основным инструментом управления таким государством виделись непрерывные статистические обследования людей и территорий. Первые попытки осмыслить баварский и прусский опыт медицинской инвентаризации человеческих ресурсов были предприняты во второй половине - конце XIX в. имперскими чиновниками-статистиками [2, 3]. Авторы таких публикаций, не историки, не предлагали аналитической рамки, а в общих чертах описывали историю развития своего ведомства. В результате этого они сохранили для историков свидетельства и материалы, на основе которых современный исследователь может воссоздать суммарную картину развития ведомственной медицинской статистики. Тем не менее историография XX и XXI вв. слабо продвинулась в этом направлении. Историки сконцентрировались на принципах отбора источников по медицинской статистике и установили их связь с медицинскими топографиями [4, 5]. В то же время изучены отдельные разделы, например младенческая и детская смертность [6], больничная статистика [7]. Кроме того, краткие обзоры по ведомственной медицинской статистике встречаются в статьях, посвященных биографиям отдельных ученых и естествоиспытателей: И. Зюсмильх (1707-1767), Ф. Принцинг (1859-1938), М. Петтенкофер (1818-1901) и др. [8, 9]. Таким образом, труды предшественников не предлагают единого комплексного нарратива. В связи с этим авторы статьи ставят перед собой цель реконструировать кумулятивную картину развития ведомственной медицинской статистики Пруссии и Баварии в 1800-1871 гг., не прибегая к сравнительно-сопоставительному подходу. При этом планируется, во-первых, проанализировать краткую историю зонтичного понятия «медицинская статистика». Во-вторых, охарактеризовать главных акторов и способы ведения и репрезентации медицинской статистики. Что такое немецкая медицинская статистика? История ключевых для данной темы понятий фрагментарна, многослойна и нелинейна. На протяжении изучаемого периода в отчетной документации государственных медицинских служб и в профессиональном врачебном дискурсе попеременно использовались следующие термины: медицинская статистика (medizinische Statistik), медицинальная статистика (Medizinalstatistik) и санитарная статистика (sanitäre Statistik). Термин «статистика здравоохранения» (Gesundheitsstatistik) в качестве самостоятельного выделился лишь на рубеже XIX-XX вв. [9, с. 22]. Понятие медицинской статистики впервые появляется в медицинских топографиях, написанных исключительно врачами с ученой степенью на государственной службе (Amtsärzte) [10, с. 119]. В этих текстах содержится информация о численности населения региона, абсолютных цифрах смертей, причин смерти, рождений, бракосочетаний. Источниками такого рода информации были церковные регистры (Kirchenbücher - аналоги российских метрических книг) и личные наблюдения составителя. Помимо этого, некоторые церковные приходы вели статистику инфекционных заболеваний [11]. Врач обрабатывал эти сведения и представлял результаты в виде таблиц. Историк Таня Цвингельберг оценивает эти данные как неточные и недостоверные. Из-за отсутствия стандартизированных методов и норм статистического обследования указанные в описаниях значения базировались на приблизительных оценках врача [10, с. 120-21]. В первой половине XIX в. в Пруссии (1805), Вюртемберге (1820), Баварии (1833), Саксонии (1831), Бадене (1853), Гессене (1853) были созданы статистические бюро и управления (Statistische Burös/Ämter). Работавшие в них чиновники задали дискурсивные рамки понятию. Дискурсивный переход представлял собой длительный процесс и был связан с внедрением статистических показателей в содержание врачебных отчетов. Он завершился появлением санитарной и «медицинальной» статистики (Sanitäts- und Medizinal statistik) как самостоятельных дефиниций, способных охватить и упорядочить огромный массив статистических данных. Под первой понималась, например, статистика смертности от той или иной болезни (число случаев смерти на 10 тыс. или 100 тыс. человек), под второй - цифровое выражение больничного и внебольничного персонала, медико-хозяйственная статистика больниц [12, с. 50; 25]. В то же время закрепление их в языке бюрократической отчетности неслучайно. Оно тесно связано с традициями административного устройства медицинской полиции И. Франка (1745-1821), которая во многих землях подразделялась на санитарную и медицинальную [13]. В свою очередь понятие «медицинская статистика» обрело дополнительные значения. В 1840-1850-е годы профессиональная литература обогатилась идеями «нумерической школы» Ш. Луи (1787-1872) 45. На страницах журналов «Zeitschrift für Biologie» и «Archiv für physiologische Heilkunde» германские врачи критиковали «вероятностный подход» Л. Гаварре (1809-1890) 46, а под медицинской статистикой начали понимать совокупность математических методов для репрезентации паттернов развития болезней и эпидемий [16, с. 39, 45-59, 61, 65, 75-8, 81, 83-5]. Это понимание обрело новое измерение в монографии 1865 г. «Руководство по медицинской статистике» гигиениста Ф. Эстерлена (1812-1877). Автор предложил три дефиниции: -сумма математических методик статистических исследований; -количественные (со)отношения или пропорции (Die allgemeinen statistischen Verhältnisse), дающие сравнительное представление о болезнях населения; -рост болезней и объяснения причин смерти, а именно медицинская статистика в строгом смысле этого слова: числовые соотношения, относительная частота болезней и случаи смерти от конкретных заболеваний всего общества и отдельных групп. Сюда же Эстерлен предложил относить статистику заболеваемости как состояния пребывания в болезни [17, с. 2]. Подходы, предложенные Эстерленом, оставались актуальными вплоть до начала XX в., когда содержание понятия «медицинская статистика» подверглось очередной концептуальной трансформации. Таким образом, двойственная природа медицинской/медицинальной статистики как научной дисциплины и административной практики разрозненных немецких государств создала терминологическое многообразие. Следует отметить, что, несмотря на возникновение Begriffsgeschichte в Германии, история этого понятия не попала в поле зрения историков науки. Медицинская статистика Баварского королевства В отношении Баварии наиболее изученным в историографии является сюжет, связанный с возникновением и развитием ведомственной медицинской статистики как свидетельства строительства модерной государственности в начале XIX в. [18, с. 24]. Ее зарождение исследователи связывают с изданием в 1803 г. Генеральной инструкции (General-Instruktion), которая обязала окружного врача (Landgerichtsarzt) составлять медицинские топографии, описывать эпидемии, надзирать за лечебными заведениями и больничным персоналом [19, с. 166]. Так, врач аккумулировал информацию о количестве рожденных и умерших и упаковывал ее в таблицы (максимум две). Кроме того, он вел учет заболеваемости сифилисом, без указания имени пациента. В этом смысле врача интересовала информация о состоянии местности, т. е. количестве зараженных в ней, а не информация о пациентах, страдающих этим недугом. Собранные данные медик ежеквартально отправлял в местную (Landgericht) и окружную земельную администрацию (churfürstliche Landesdirektion von Baiern, с 1808 г. - в Kreis) [20, с. 67-8]. Полученные сведения использовались начальником округа (General-Kreis-Kommissariat), который составлял общий полугодовой отчет по округу и докладывал о результатах состояния медицины в Министерство внутренних дел (МВД). Источником информации для врача служили списки повивальных бабок, лекарей и цирюльников. Несмотря на то что приходы также собирали подобные сведения, медики в Баварии не обращались к ним, как это делалось в Пруссии и других немецких государствах [21, с. 310]. Видимо, местная администрация подстраховывала себя, имея под рукой альтернативные источники. Лишь в 1831 г. МВД призвало служителей церковного и медицинского ведомств объединить усилия для получения более точных статистических результатов [20, с. 71]. Последующие территориальные, политические и экономические перемены отразились на государственной системе управления Баварии, которая в 1806 г. была провозглашена королевством во главе с монархом Максимилианом Йозефом (1806-1825) и главой правительства графом Максимилианом фон Монтгеласом (1759-1838). Модерное, территориально расширяющееся государство нуждалось в сопоставимых, собираемых в соответствии с едиными руководящими принципами, данных о своих ресурсах. В связи с этим в 1808 г. при Министерстве иностранных дел (МИД) было основано статистико-топографическое бюро, а при МВД - полицейская секция, которая также занималась статистикой [22, с. 9]. Тогда как первое учреждение отвечало за обследование и картирование страны для военных и налоговых целей, второе занималось медицинской статистикой. Таким образом, итоговая отчетность, присылаемая от начальников округов, сконцентрировалась теперь в полицейской секции МВД [3, с. 5-7]. К спискам рожденных, бракосочетавшихся, умерших добавились таблицы о привитых от оспы. Это было связано с тем, что Бавария была первым среди немецких и европейских государств, которое ввело обязательное оспопрививание населения в 1807 г. [11, с. 247]. Известно, что эти списки и таблицы предназначались для внутриведомственного использования, а специальных печатных изданий, в которых они публиковались бы регулярно, не существовало. С целью получения исчерпывающих сведений о подданных М. Монтгелас провел статистическое обследование всего королевства. Собранные в результате переписи получили вскоре название «Списки Монтгеласа» (Montgelaszählung) [23, с. 146]. Они должны были обрабатываться МВД ежегодно, однако этого удалось достичь только дважды: в 1809/10 и 1811/12 гг. [22, с. 12]. Список за 1809/10 гг. представляет собой трудночитаемый источник. Кроме того, не были четко оговорены сроки выполнения работ и отчетный период. Все это затрудняло обработку данных, что вынудило МВД изменить процедуру составления таблиц. В отличие от отчетов начальников округов, они предложили строгую и унифицированную классификацию населения по 19 категориям. В медицинском отношении был предложен более дифференцированный подход в описании количества рожденных (в браке и вне брака, по полу, близнецов, мертворожденных), умерших (в разбивке по возрасту, полу и болезни) и причин смерти (по болезни с включением несчастных случаев) [23, с. 23-4]. При этом типологизация причин смерти основывалась не на диагнозах, а на симптоматике болезней. Это, согласно исследователю Т. Байну, свидетельствовало о том, что сведения запрашивались не у врачей, а у священников, не способных составить медицинское заключение [23, с. 52]. В то же время историк Хильдегард Лоренц отмечает, что среди причин смерти отсутствовали категории «самоубийство» или «убийство», а среди видов болезней - «другие болезни» [20, с. 75]. Поэтому сохранившиеся данные могут дать лишь приблизительное представление об истинных причинах смерти 47. «Списки Монтгеласа» впервые подсчитали всех практиковавших в королевстве аптекарей, лекарей, цирюльников и хирургов и представили их общее число в разделе «Мастера и ремесленники». Интересно, что раздел не включил в себя врачей с университетским образованием, а отдельного для них создано так и не было. То же касается и больничной статистики, в которую не входила информация о больных, лечившихся на дому, и локальных, не известных центральному правительству лечебных заведениях [7, с. 55]. Период, последовавший за отставкой М. Монтгеласа (1817), вплоть до создания Королевского статистического бюро (1850), является наименее изученным в историографии. Чтобы реконструировать развитие медицинской статистики в это время, необходимо обратиться к общим работам по истории государственной статистики. До 1825 г. функции статистического учета переходили из одного ведомства в другое, что в целом отрицательно сказывалось на развитии статистики. С 1825 г. она сосредоточилась в руках МВД, которое в том же году увеличило отчетный период с 1 года до 3 лет. Исключение составили так называемые промежуточные отчеты - списки родившихся, бракосочетавшихся и умерших, которые должны были по-прежнему составляться один раз в год. Впрочем, уже в 1836 г. они были отменены с целью упростить и без того трудоемкий процесс делопроизводства [3, с. 25]. С этой же целью в 1839 г. Высший медицинский комитет (Obermedizinalausschuss) опубликовал инструкцию, которая впервые вводила единую для всего королевства номенклатуру болезней и усовершенствовала типологизацию причин смерти по возрасту, полу и времени года [3, с. 266]. Кроме того, с 1832 г. окружного врача обязали собирать данные о количестве сумасшедших. Эти сведения врач отправлял в земельную администрацию, а уже оттуда информация поступала в статистическое бюро. Сумасшедшие, согласно статистике, подразделялись на: буйных (Rasende), безумных (Wahnsinnige) и идиотов (Blödsinnige). Исследователь Райнард Шпрее утверждает, что подсчет сумасшедших в это время проводился только в Баварском королевстве, однако об истоках этой специфики он умалчивает [7, с. 55-6]. Изменения в области статистических исследований произошли в середине XIX в. В 1850 г. статистическое бюро обрело самостоятельность и получило статус королевского со своими производством, печатью и бюджетом. Отныне собираемые данные циркулировали не только внутри ведомства, но и были представлены публике. В том же году вышли в печать «Вклады в статистику Баварского королевства» («Beiträge zur Statistik des Königreichs Bayern»). С возникновением бюро стало возможным пересмотреть назначение и содержание собираемых раннее количественных данных. Немалую роль в этом сыграла обрушившаяся в 1854 г. на Мюнхен эпидемия холеры, активизировавшая работу немецких врачей-гигиенистов во главе с М. Петтенкофером. Разработанная в 1857 г. программа против холеры подразумевала исследование гигиенических условий жизни местного населения 48. В результате годом позже МВД выпустило распоряжение «О подготовке физикат-отчетов» (Die Erstattung von Jahres Berichten der Physikate betreffend). Научным результатом их обработки стал выпуск в 1868 г. «Генерального отчета о санитарном управлении в королевстве Бавария» («Generalbericht über die Sanitäts-Verwaltung im Königreiche Bayern») [24]. Раздел «Этнография» включал в себя ранее рассмотренные количественные показатели, отличие состояло в том, что отныне они стали доступны общественности [25, с. 28]. Именно этот сборник считается первым комплексным опубликованным статистическим исследованием состояния системы баварского здравоохранения. Таким образом, подотчетность разным ведомствам, переход из одного в другое, а также относительно позднее (1850) обретение независимости баварским статистическим бюро повлияли на специфику функционирования медицинской статистики в королевстве, что отразилось на качестве работы соответствующих служб. Участие в статистической деятельности медицинских, полицейских и церковных чиновников дало правительству возможность сравнивать сведения. Это порождало иллюзию конструирования «объективного», независимого статистического знания. На практике же данные противоречили друг другу. Кроме того, внутриведомственная разрозненность препятствовала созданию отлаженного механизма «численного описания» человеческих ресурсов. Ситуация изменилась в 1830-е годы, когда МВД попыталось усовершенствовать механизм отчетности за счет введения единой номенклатуры болезней, а также общего классификатора причин смерти по болезни с включением в него рубрик пола, возраста и времени года. Унифицированная номенклатура болезней стала определяющей для индикатора причин смерти и способствовала формированию единого бюрократического языка описания и осмысления здоровья населения. Медицинская статистика Прусского королевства Становление медико-статистических служб в Пруссии было во многом отлично от Баварии. Исследователи сходятся во мнении, что ни тот, ни другой пример не следует рассматривать в качестве модели, применимой ко всей Германии [26, с. 26; 27, с. 842-3]. Значительные территориальные потери в ходе Наполеоновских войн привели к реорганизации государственного устройства, важным следствием которой стала модернизация медицинского управления всего королевства. Так, в декабре 1809 г. вместо Оберколлегии здоровья и врачей (Obercollegium Medicum et Sanitatis) при новообразованном МВД была создана Депутация медицинских служб (Deputation für das Medizinalwesen) - высшая инстанция здравоохранения в королевстве, внесшая вклад в развитие медицинской статистики [28, с. 102]. К началу XIX в. подробная медико-статистическая отчетность накапливалась, обрабатывалась и конструировалась не в больницах или провинциальных учреждениях, а в стенах столичного королевского статистического бюро в Берлине (Königlich Preußisches Statistisches Bureau). Изначально оно состояло в непосредственном ведении МВД. Предпосылкой для его создания в 1805 г. стала публикация «Топографо-статистического словаря прусских государств» («Topographisch-statistisches Wörterbuch des preussichen Staats», 1796) экономиста и камералиста Леопольда Круга (1770-1843). Заручившись поддержкой короля, он принял активное участие в формулировании целей и задач бюро [29, с. 19-21]. Одной из главных задач виделась скорейшая разработка статистических таблиц, аккумулирующих сведения обо всех имеющихся в королевстве людских и земельных ресурсах. В результате был подготовлен годовой историко-статистический отчет за 1804/1805 гг. Он включил 8 разделов с приложением 24 таблиц. Третий раздел обозревал население в статистическом отношении и содержал абсолютные числа браков, рождений, случаев смерти с разбивкой по полу, возрасту и месяцам. Последние основывались на таблицах причин смерти (Tabellen der Todesursachen), присланных Оберколлегией. В 1806 г. руководитель Круга финансист Генрих Бегуэлин (1765-1818) жаловался на недостоверность предоставленных Оберколлегией данных. Например, с его точки зрения, эпилепсия и старческая слабость должны бы были чаще вызывать смерть. По предложению Бегуэлина, в таблицы стоило включать только непосредственные причины смертей без дополнительных разъяснений о выявленных болезнях. Помимо этого, валидности сведений он предлагал достичь следующим образом: Оберколлегия должна была разработать подробную инструкцию для приходов, которая пояснила бы, как максимально точно распознать болезнь по ее симптомам. Однако она не решилась поручить медицинскую диагностику священникам. Оберколлегия настояла, чтобы причина смерти фиксировалась на основании врачебного заключения. При отсутствии врача эта функция могла передаваться священнику, но не как эксперту, а как свидетелю, который обязывался ставить пометку в специально отведенной для таких случаев графе (наступление смерти от «неопределенной болезни»). Впрочем, и это предложение не было принято на министерском уровне [2, с. 20-1]. Что, как и кем должно было заполняться в графе причин смерти по болезни, оставалось неясным. Интересно, что сведения медицинского характера интересовали финансиста лишь настолько, насколько они позволяли оценить уровень экономического развития. Согласно либеральной теории Адама Смита, благосостояние подданных рассматривалось в качестве основного источника «национального богатства». Будучи приверженцем этого учения, Бэгуэлин смотрел на коровью оспу прежде всего как на экономический фактор упадка хозяйственного развития. Падежи скота рассматривались в качестве причины увеличения бедности, что вело к превышению потребления над производством [2, с. 20]. В период руководства (1810-1844) камералиста Иоганна Хоффманна (1765-1847) бюро шло по пути унификации отчетных форм. Оно разделило объекты статистического обследования на две жесткие категории: земли и люди. В соответствии с этой оптикой были выделены два департамента. Первый, топографический, занимался дополнением и улучшением карт всех частей государства; второй собирал и упорядочивал сообщения о населении и его ресурсах [29, с. 76-7]. В рамках последнего Хоффманн сфокусировался на разработке «списков населения» (Bevölkerungsliste), включавших статистику рождений, бракосочетаний, случаев смерти и ее причин. В отличие от Круга, новый директор задействовал Депутацию медицинских служб решительнее. Ей предстояло разработать номенклатуру болезней, на основе которой был создан реестр причин смерти (с добавлением суицида и несчастных случаев). В 1811 г. Депутация подала в бюро номенклатуру из 117 видов болезней, которая была сокращена Государственным советом до 38 и в таком варианте утверждена МВД 49. В результате была разработана таблица с разбивкой текста на строки (38 болезней) и столбцы (мужчины, женщины), в которые заносились абсолютные числа умерших по месяцам. С 1860-х годов в таблицу была добавлена колонка процентного выражения случаев смерти от той или иной болезни на 100 тыс. населения [30, с. 222]. Таким образом, первые попытки связать причины смерти с болезнями, предпринятые статистиком Кругом еще в 1804 г., окончательно закрепились на общегосударственном уровне. По-видимому, именно с этого времени номенклатура обрела статус нормативного знания о «здоровье» и «болезнях» подданных, стала официальной для всей правительственной отчетности на центральном и локальном уровнях. Предположительно, бюро могло спустить упомянутую таблицу на места - в провинциальные медицинальные коллегии (Provinzial-Medizinal-Collegium), а они посредством окружных врачей (Kreisphysicus) и советов (Landrat) переадресовывали ее местным причтам для проставления пометок в церковные книги. Этот порядок обнаруживается в более поздние годы: с первой трети XIX в. бюро заработало как отлаженный и невидимый «паноптикум» и принялось составлять ежегодные списки по каждой из провинций с включением даже мельчайших населенных пунктов. В этом смысле Прусскому бюро, в отличие от Баварского, была дана полная свобода в организации и проведении статистических обследований в королевстве, что подтверждается извещением надворного советника Бадена: «Инструкций бюро никогда не передавалось, но [они] до сих пор оставались на усмотрение директора и его решения относительно того, какие сообщения должны быть собраны и впоследствии обнародованы» [цит. по: 31, с. 285]. В то же время систематическая публикация ведомственной статистики в формате ежегодных сборников началась гораздо позже, чем в Баварии, в 1880-е годы. Эпидемическая статистика Пруссии слабо исследована в историографии. Тем не менее собственные изыскания убеждают в том, что за ее проведение также отвечало бюро. Циркуляр Хоффманна от 8 октября 1831 г. обязал провинции снабжать информацией о сроках начала и окончания эпидемии, а также количестве заболевших и умерших. Кроме того, в ежегодных списках населения появилась специальная рубрика «случаи смерти от холеры» по полу и возрасту [2, с. 74]. Результатом обработки материалов стала изданная в 1834 г. статья «Воздействия азиатской холеры в Прусском государстве» [23]. Поздняя (1850-1870) медико-статистическая деятельность бюро остается не проясненной. Вплоть до образования Германской империи оно продолжило совершенствовать методы сбора и дифференциации статистических форм отчетности, разработанных первыми руководителями. Поворотным пунктом стал выход статьи третьего директора Эрнста Энгеля (1821-1896) «Смертность и продолжительность жизни в Прусском государстве» [30, с. 217, 219-23]. Согласно рукописи, все существующие индикаторы (в первую очередь причины смерти) отражали состояние здоровья (Gesundheitszustand) в королевстве, а само словосочетание стало со временем собирательным и включило в себя множество разных медико-статистических показателей. Таким образом, медицинская статистика Прусского королевства была проектом просвещенной бюрократии и зародилась в рамках министерской реформы. Ее итогом стало выделение внутри МВД «депутации медицинских служб», отвечавшей за все здравоохранение в государстве. С ее помощью образованное в 1805 г. статистическое бюро начало масштабную и трудоемкую работу по сбору, накоплению и репрезентации полученных данных в цифровом виде. Собственно вопросом их генеральной репрезентации занималось именно оно, а не какое-либо иное ведомство. Для приведения этой «бюрократической машины» в действие потребовалось подключение всех доступных государству интеллектуальных ресурсов: церковнослужителей, медицинских чиновников и ученых-камералистов. Обрывочность, противоречивость и недостоверность статистических данных, доставляемых из провинции в центр, были ахиллесовой пятой большинства европейских стран того времени [33, с. 53; 34, с. 602]. Ведущие камералисты королевства искали пути разрешения этой проблемы. Они взяли на себя функцию ревизии медицинского знания и посредством регламентации отчетных форм задали его границы, очертили круг собираемых сведений о болезнях. С целью получения на их основе прогностической картины здоровья населения статистическое бюро выработало универсалистские формы репрезентации знания - списки населения и таблицы причин смерти. Их ежегодное заполнение с соблюдением инструкций, спускаемых на места, должно было выявить определенные паттерны увеличения и убыли населения. Управляемые статистические механизмы приближали «прогнозируемость» таблиц к реальности будущего, которое, в глазах их создателей, уже наступило. Так показатель причины смерти от болезни стал указывать на состояние здоровья формирующейся нации. Заключение В результате проделанной работы удалось, во-первых, проследить эволюцию понятия «медицинская статистика» в ее немецком варианте. Специфика заключалась в том, что на протяжении изучаемого времени его смысл континуитивно менялся. Вследствие этого так и не сложилось конвенции в отношении содержания и назначения этого понятия. Во-вторых, авторам впервые удалось создать кумулятивную картину истории ведомственной медицинской статистики в Баварии и Пруссии. Сфокусированность на трансформации отчетных форм позволила увидеть, как бюрократические институты при помощи статистических методов пытались «замерить» смерть и здоровье населения. Анализ историографии дал возможность ответить на вопросы, кто собирал, считал и изучал медицинскую статистику. В то же время остаются пробелы: не ясно, как менялись методы и подходы статистических исследований, в чем заключалась рецепция собранного материала и его дальнейшее применение в изучаемый период. Статистика эпидемических заболеваний также нуждается в детальном освещении. Немаловажным является изучение Пруссии и Баварии в сравнительной перспективе. Вероятно, такая компаративная оптика, открывающая путь для качественного исследования хотя и не смежных земель, более релевантна для периода немецкой истории до 1871 г., чем попытка построения общенационального нарратива. Исследование поддержано Российским научным фондом (проект № 19-48-04110) и Немецким научно-исследовательским сообществом (DFG). Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

About the authors

Z. S. Gatina

The Ludwig-Maximilians-Universität München

Email: zarinagatina1@gmail.com

R. S. Mitrofanov

The Ludwig-Maximilians-Universität München; The National Research University The Higher School of Economics

References

Statistics