Full Text

Введение В качестве основных источников изучения истории российской медицины и здравоохранения в ХVIII - начале ХХ в. используются чаще всего законодательные материалы, архивные документы, воспоминания медиков, художественная литература. Среди этих источников особую ценность приобретают свидетельства «со стороны», исходящие от профессиональных врачей. В этом смысле для характеристики состояния российской (петербургской) медицины конца 1820-х годов чрезвычайно важным источником являются записки выдающегося лондонского врача А. Б. Гранвилла, посетившего столицу Российской империи в 1827-1828 гг. К этому времени в российской медицине в полной мере сказались результаты политики модернизации Петра I и его наследников. В Российской империи начала ХIХ в. существовали учреждения по управлению медициной, специальное медицинское законодательство. Наблюдался бурный рост числа лечебных заведений. Наряду с выдающимися специалистами иностранного происхождения все более заметным становился вклад в медицинскую науку и практику русских врачей. Все это смог увидеть и описать А. Б. Гранвилл. Материалы и методы Август Боцци (Augustus Bozzi Granville, 1783-1872) родился в Милане, медицинское образование получил в Павии, в 1802 г. удостоился степени доктора медицины. Служил врачом в турецком, затем в испанском, а с 1806 г. - в английском флоте. Принял фамилию своей бабушки (Гранвилл) и перешел в англиканство. В 1813 г. поселился в Лондоне, повышал свою медицинскую квалификацию в Вестминстерском госпитале, в 1816-1817 гг. в Париже приобрел квалификацию акушера. Много занимался естественными науками, работал под руководством таких известных ученых, как Ж. Л. Кювье, Ж. Л. Гей-Люссак, Р.-Ж. Гаюи. Написал неопубликованную «Историю науки во Франции во время революции». Имел обширную врачебную практику в Лондоне, редактировал медицинские журналы, участвовал как эксперт в разработке медицинского законодательства. Был избран членом Лондонского королевского общества, Общества имени Карла Линнея, Научно-исследовательского медицинского института, Геологического общества и Общества морального перевооружения. В молодости Август Боцци был республиканцем и итальянским патриотом, но с годами усвоил более умеренные взгляды [1-4]. В 1827 г. по приглашению графа М. С. Воронцова [5, 6] он посетил Санкт-Петербург. Уже в 1828 г. вышел его «Дневник путешествия в столицу России и обратно; через Фландрию, Рейнские провинции, Пруссию, Россию, Польшу, Силезию, Саксонию, государства Немецкого союза и Францию». Этот «Дневник» выдержал несколько изданий, причем в 3-м издании (1835) он сменил название на «Гид по Санкт-Петербургу» [7]. Благодаря покровительству М. С. Воронцова А. Б. Гранвилл имел возможность осмотреть все достопримечательности российской столицы, посетить Академию наук (членом-корреспондентом которой он был тогда же избран), крупнейшие музеи, государственные учреждения, медицинские заведения Петербурга, получить аудиенцию у императора и императрицы-матери Марии Федоровны, которая советовалась с ним о постановке медицинской части в ее благотворительных заведениях, познакомиться с видными сановниками, учеными, художниками и петербургскими врачами. В своем «Дневнике» А. Б. Гранвилл подробно описал общий вид российской столицы, ее набережные и мосты, наиболее замечательные здания (дворцы, церкви и т. д.), порядок въезда и выезда из России для иностранцев, климат Петербурга, в том числе с медицинской точки зрения, государственное устройство страны, личность императора Николая I, высшие и центральные государственные учреждения, состояние наук и искусств в России, петербургские театры, периодические издания. Одна из глав «Дневника» (11-я) специально посвящена российской медицине. Эта глава написана профессиональным медиком, но обращена не только к коллегам-врачам, но и ко всем заинтересованным читателям. Необходимо отметить, что А. Гранвилл чрезвычайно доброжелателен по отношению к стране, которую он посетил. Он с восхищением пишет о красоте российской столицы, высоко оценивает деятельность императора и его правительства, не забывает отметить удобство российских путей сообщения и почт, научные успехи Петербургской академии наук, высокий уровень русской живописи, музыки, литературы. Этот благожелательный взгляд присутствует и в его описании медицины, хотя он не закрывает глаза на обнаруженные им недостатки. Во всех случаях А. Б. Гранвилл опирается не только на личные впечатления и результаты бесед с компетентными лицами, но и на доступные ему официальные справочные и научные издания, периодическую печать. Эта добросовестность и скрупулезность также заметно отличает его от многих иностранцев, посещавших Россию. При этом необходимо сделать одну существенную поправку. Поскольку автор «Дневника» имел возможность изучить состояние медицины и здравоохранения лишь в Петербурге (до Москвы он так и не добрался), он не смог охарактеризовать состояние медицины ни в Москве, ни тем более в российской провинции. Но петербургской медицине А. Гранвилл уделил значительное внимание. «Во время моего не очень длительного пребывания в этом городе мое внимание по необходимости было направлено на предмет, являющийся столь важной частью моего основного занятия, - пишет он - и потому не проходило ни дня, чтобы я чего-либо не узнал, или не получил какую-либо информацию об этом предмете. Знакомства, которые мне удалось завязать с ведущими врачами и хирургами, работающими как в государственных, так и в частных учреждениях, краткие осмотры каждой государственной больницы и военного госпиталя… возможность увидеть многих пациентов из всех классов общества с самыми разнообразными болезнями, а также случаи болезней во всех формах, когда лечение проводили дома или в государственных учреждениях и, в конечном итоге, определенное количество консультаций, на которые меня приглашали - все это дало мне достаточное основание получить полное представление, позволяющее высказать соображения, содержащиеся в этой главе» 4 [8]. Уже в 1832 г. Н. И. Греч опубликовал перевод из книги Гранвилла под названием «О состоянии медицины в С. Петербурге» [9]. Но, судя по отсутствию ссылок на это издание в литературе, оно осталось без должного внимания в исследованиях по истории русской медицины. В ХХ в. на «Дневник» А. Б. Гранвилла ссылались, но в основном в виде кратких упоминаний при характеристике русско-английских литературных связей [10, с. 587-8]. Более подробно использовал и цитировал «Дневник» М. И. Микешин, но лишь ту его часть, которая касается Академии наук [5, 6]. Не использован «Дневник» в качестве источника в большинстве современных фундаментальных работ по истории российской, в частности петербургской, медицины ХVIII - начала ХХ в. [11-19]. Имеются зарубежные исследования, опровергающие диагноз, поставленный А. Б. Гранвиллом привезенной им в Петербург и препарированной египетской мумии [20]. Результаты исследования 11-я глава «Дневника» А. Б. Гранвилла «Медицина» до сих пор не стала предметом специального анализа. В этой главе автор обращает внимание прежде всего на общую характеристику способов лечения в России и на их отличия от западноевропейской практики: «Проанализировав en masse практическую медицинскую деятельность или методы лечения больных в Санкт-Петербурге, я вижу их отличия от того, что происходит в Германии, Франции, Италии и, тем более, в Англии. В сравнении с врачами Германии эксперимент здесь используется реже и симптоматической терапии уделяется большее место, чем во Франции, а медицинская практика менее смелая и склонная к философским обобщениям, чем в Северной Италии, и не столь действенная и успешная в сравнении с Англией. Работа врачей основывается на определенных своеобразных взглядах и принципах, которые в других странах уже в значительной степени устарели. Они предполагают первоначальные точные представления об определенных функциях в организме животных, что в действительности ускользает от нашего внимания. В связи с этим рождаются заключения, часто связанные с ошибочными предположениями» [8, с. 253]. Он приводит два лично наблюдавшихся им случая ошибочных, с его точки зрения, диагнозов и методов лечения. В первом врач («который обладал высокой репутацией») при «мозговой лихорадке» (менингите) настаивал на ожидании кризиса и поэтому не назначил эффективного лечения, во втором - «ревматическое поражение» (по мнению автора) после родов лечащий врач приписал лактостазу, вероятно, осложненному неинфицированным маститом. Отметим, что, с позиций современной медицины, любой тогдашний подход к лечению менингита не мог бы дать положительных результатов. Как отмечает А. Гранвилл, «врачи в Санкт-Петербурге также отличаются от своих собратьев в других странах своим отношением к классификации болезней (нозологии). Отчасти они пользуются адаптированной классификаций болезней Пинеля» [8, с. 254]. Речь идет о сыгравшей огромную роль в европейской клинической медицине книге Ф. Пинеля «Философская нозография или метод анализа в применении к медицине» [21], основанной на методе клинико-анатомических сопоставлений (симптомов болезней с наблюдаемыми анатомическими изменениями в органах) и содержащей классификацию болезней, названную именем автора. Исходя из своего, характерного для тогдашнего западноевропейского медицинского сообщества, представления о природе болезней и методах их лечения, А. Гранвилл указывает, что российские медики «рассматривают все разнообразные лихорадки как отдельные болезни особого типа, в то время как в других странах их расценивают только как симптомы. Вследствие этого лечению подвергаются отдельные признаки патологии, а не реальные болезни» [8, с. 254]. Причиной тифа Гранвилл считал загрязнение желудка, застой печени или переполнение кишечника, а знакомые ему петербургские врачи - циркулирующие в организме патологические жидкости. Другой недостаток лечения в Петербурге он видел в том, что «как в госпиталях, так и в частной практике, врачи не склонны считать, что у больного прямо сейчас происходит активное воспаление или кровотечение, и поэтому редко расценивают такие ситуации как начало заболевания». В приведенном им примере улучшение состояния больной (по-видимому, воспалением легких) произошло после применения (по его настоянию) кровопускания [8, с. 254-5]. Эта лечебная процедура была одной из самых популярных в медицине вплоть до конца ХIХ в. В России кровопускания широко применял, например, М. Я. Мудров [22]. А. Гранвилл отмечал также различия в наборе лекарственных средств и их дозировки в практике петербургских врачей от аналогичной западноевропейской. «Эффективные слабительные применяются редко; средства для повышения обмена веществ, содержащие ртуть, едва ли используются вообще; слабительные чаще всего применяются для ускорения деятельности кишечника, с одной стороны, а тонизирующие средства, с другой, для лечения нервов. Врачи в Санкт-Петербурге считают разумным использовать намного больший список лекарств и рассматривают многие простые и сложные по составу химические препараты как весьма эффективные, в то время как мнение их английских коллег таково, что применение подобных средств не согласуется с опытом. Врачи в Санкт-Петербурге часто применяют малоэффективные препараты, а те лекарства, которые обладают сильным действием, они назначают в ничтожных дозах» [8, с. 255]. Речь в данном случае идет не о гомеопатии, тогда в России не существовавшей, а впоследствии отвергаемой большинством русских врачей. Впрочем, он, высоко оценивая опубликованную Виллие фармакопею для военных врачей [23], в которую были включены многие уже устаревшие медикаменты и способы лечения, полагал, что постепенно все малоэффективное уйдет из практики российских врачей. Что касается меркурия (ртути), то она давно и широко применялась во всем мире, в том числе российскими врачами, для лечения сифилиса, а также лихорадок на Кавказе. О последнем свидетельствовал, например, А. С. Пушкин в своем «Путешествии в Арзрум»[24, с. 432]. Следует отметить, что эта критика лекарственной терапии в Петербурге достаточно беспредметна. Доказательной она могла бы быть лишь на конкретных клинических примерах. Гранвилл не мог не заметить, что значительная часть медикаментов закупается в Англии. Он задается вопросом, «почему же такой город, как Санкт-Петербург, с его профессорами-химиками, когда любые минеральные вещества, равно как и требуемые растительные субстанции, могут быть с легкостью доставлены из внутренних районов империи, не может организовать снабжение многими химическими веществами, и их присылают из Англии?», Весьма современно звучит и его ответ, что импорт лекарств - это выгодный бизнес, и что, «без сомнения, эти же самые лекарства могут производиться в России, если для этой цели будут найдены компетентные люди» [8, с. 256]. В качестве объяснения особенностей петербургской медицины автор «Дневника» указывает на значительное преобладание иностранных (немецких, французских, итальянских и английских) врачей. «Каждый из врачей-иностранцев приносит с собой свою собственную классификацию медицинских знаний, в соответствии с которой он и действует… так что общий результат представляет собой смесь из различных видов медицинской практики. Хотя по отдельности в Англии, Франции, Италии деятельность врачей, несомненно, во многом различается по основным принципам и методам. Тем не менее в этих странах суммарный результат выливается в один общий план, который уместно назвать национальным. В Санкт-Петербурге такого плана нет. Здесь каждый врач действует, опираясь на свое индивидуальное мнение, взятое им от разных школ, и, вследствие этого, никаких общих результатов не проистекает» [8, с. 256-7]. Далее он отмечает, что информация о прогрессе и достижениях в искусстве диагностики и лечения болезней приходит в Санкт-Петербург медленно и из косвенных источников, «а это… должно происходить быстро благодаря свободной передаче сведений об открытиях и полезных наблюдениях, которые сделала наука в обеих частях света» [8, с. 257]. Но Гранвилл, стремясь к объективной оценке уровня российской медицины, воздает должное своим петербургским коллегам: «Мы увидим, что при объяснении причин отличий, обнаруженных мной в работе врачей Санкт-Петербурга и других стран, я не говорю ни о потребности в способных и подготовленных врачах, ни о недостатках медицинского образования. Я бы отошел от истины, если бы спекулировал на подобных догадках. Среди ведущих врачей и хирургов, практикующих в Санкт-Петербурге, есть несколько очень заслуженных людей, а также тех, которые добавляют к данной квалификации преимущества длительного личного опыта. К сожалению, для большинства тех, кто принадлежит к последней группе, период расцвета их жизни уже миновал. Те же, к кому применима первая характеристика, столь тесно связаны со столпами общества или с некоторыми членами императорского двора, что про них едва ли можно сказать, что они составляют основную часть врачей столицы» [8, с. 257]. В частности, он указывает, что М. Я. Виллие «обладающий первоклассным и весьма обширным опытом врача и хирурга, в то же время почти не занимается медицинской практикой», так как занимаемые им административные должности отнимают все его время [8, с. 258]. Это мнение оспаривается современными биографами Виллие [25]. А. Гранвилл приводит в качестве примеров также И. Ф. Рюля, О. О. Ремана, К. К. Штофрегена, Д. Д. Гардера, А. А. Кричтона, Я. И. Лейтона и других петербургских врачей, которые также из-за занятости на военной, военно-морской или придворной службе не занимались частной практикой. При этом он весьма высоко оценивает всех этих врачей, а также хирурга П. Н. Савенко, а Н. Ф. Арендта он ставит в ряд наиболее выдающихся хирургов современности [8, с. 258-60]. Говоря о частной медицинской практике, А. Гранвилл отмечает достаточно большую численность и довольно высокий авторитет петербургского медицинского сообщества. При этом он указывает на слабую распространенность в российской столице института домашних врачей у знати (что расценивает, скорее, как плюс) и на отсутствие среди петербургских врачей ярких светил, «к которым можно прийти с последней надеждой, когда все обычные средства уже исчерпаны». Приводит он также имевшееся мнение, что «имена ни одного из ныне работающих в Санкт-Петербурге врачей не связаны с каким-либо важным научным исследованием, открытием или усовершенствованием, которые были бы значимы для современного века медицины в любой другой великой державе, и что до сих пор талантливые личности в медицине в Санкт-Петербурге появляются реже в сравнении с Лондоном, Парижем, Берлином, Веной и одним-двумя основными городами Италии». Не берясь доказывать или опровергать это мнение, он указывает, что кроме высоко оцениваемых им работ М. Я. Виллие, Н. Ф. Арендта и некоторых других петербургских врачей ему не известны какие-либо произведения, касающиеся медицинской теории или практики, написанные врачами, с которыми он познакомился в Петербурге, хотя только на этом основании их нельзя не считать выдающимися клиницистами [8, с. 261-2]. А. Гранвилл указывает на отсутствие «корпоративного духа» среди петербургских врачей. «Лишь немногие из наиболее выдающихся людей этой профессии постоянно встречаются в домах друг друга. <…> Этот обычай дружеских бесед между коллегами, который только совсем недавно появился у нас в Англии, должен давать самые лучшие результаты» [8, с. 265]. В качестве еще одной особенности российской медицины автор «Дневника» отмечал отсутствие особых отличий ни в компетенции, ни в рангах между врачами, занимавшимися терапией или хирургией. В действительности в тогдашней России существовала иерархия медицинских званий: лекарь - доктор медицины - медикохирург - доктор медицины и хирургии. Лекари и доктора медицины не имели права делать «важные операции над живыми людьми» [26]. Система медицинских ученых степеней при этом предусматривала две степени: магистра и доктора медицины [27]. Особенно высоко А. Гранвилл оценивал правовое регулирование медицинской деятельности в России. К этому у него было достаточно оснований. Еще в ХVIII в. в российском законодательстве в основном сложились нормы, регулирующие право занятий медицинской практикой и препятствующие шарлатанам и знахарям [26]. В 1832 г. эти нормы были кодифицированы в Своде законов [29]. С 1803 г. в составе МВД действовал Медицинский совет - совещательный орган, созданный для усовершенствования медицинской науки в России и для рассмотрения научных вопросов управления медицинской частью, с 1812 г. - Канцелярия генерал-штаб-доктора, а с 1819 г. - Медицинский департамент, без одобрения которых не могли применяться методы лечения и медикаменты, а врачи не имели права заниматься практикой [30, 31, с. 149-51]. С 1809 г. издавался Российский медицинский список, включавший полный перечень лиц, имевших право заниматься медицинской практикой в России [32]. Последний удостоился особой похвалы А. Гранвилла. О деятельности Медицинского совета Гранвилл пишет, что если бы «у Лондонской коллегии врачей была такая же власть, они могли бы быстро избавиться от позора, который на нее пал (а должен был быть связан с правительством), и страданий от сотен лжеврачей и явных шарлатанов, мошенничавших со здоровьем и кошельком подданных Его величества» [8, с. 263]. Не менее он оценил и российский порядок отпуска лекарств в аптеках - строго по рецептам врачей, имеющих право на медицинскую практику, руководствуясь «Российскою диспенсаториею (Pharmacopaea Rossica), как при запасе материалов, так и в составлении лекарств», с разрешением «употреблять и другие фармакопеи, как то: военную (Pharmacopaea Castrensis), Прусскую и Лондонскую», также закрепленные в законодательстве [27]. Этот порядок он описывает в полном соответствии с российскими законами. «Фармацевт или аптекарь не имеет права принимать рецепт ни от одного врача, если его имя отсутствует в опубликованном списке, и тем более не может продавать лекарства в самом малом количестве и даже самое незначительное по эффекту без правильно подписанного рецепта. По этим двум позициям петербургская медицинская администрация еще более строга, чем в любой иной части Европы. Не только каждый рецепт должен быть подписан тем же самым врачом, который сделал рекомендации, но там должно быть указано имя пациента, которому был выписан рецепт, с указанием дня, месяца и года. К лекарству привязывается этикетка, где имеются указания на час и дату изготовления, его стоимость, имя аптекаря, его изготовившего, и название аптеки; но главное правило заключается в том, что на любом лекарстве, даже самом простом, должна стоять печать. Если бы такие правила действовали в Англии и были бы обязательны к исполнению, а не оставались бы на усмотрение химиков, мы бы не слышали о тех ужасных случаях и ошибках, которые ежегодно происходят в Англии». Сравнивая порядки торговли медикаментами в Англии, Франции, Германии и России (где при очень строгой регламентации деятельности аптек допускалась торговля лекарствами оптом и в розницу всеми лицами, получившими торговое свидетельство) А. Гранвилл отмечает отсутствие в Петербурге (в отличие от Берлина) фиксированной таксы на лекарства, вследствие чего цены на лекарства в российской столице он считает «огромными», а предпочтительной считает французскую систему [8, с. 263-5]. Значительное место автор уделяет гонорарам петербургских врачей и их взаимоотношениям с пациентами. По его мнению, вознаграждение, получаемое российскими врачами в частной практике и на государственной службе, выдерживает сравнение с аналогичным в Западной Европе, а иногда и значительно его превышает. Что же касается медицинской этики, то и в Англии, и в России она, как утверждает А. Гранвилл, «все еще находится в зачаточном состоянии». В качестве несомненного преимущества положения врачей в России автор указывает на награждение их чинами и орденами и на назначение на выгодные должности в правительственных учреждениях, обеспечивающие их жалованьем и казенными квартирами. Включение медицинской службы в систему Табели о рангах (с сопряженной с ней возможностью получения дворянства по чинам и орденам) составляло особенность Российской империи. Эта особенность вытекала из общей социально-политической системы Российской империи [33, с. 60-1]. А. Гранвилл посетил Медико-хирургическую академию. Он дает высокую оценку получаемому в ней образованию, отмечая, что лишь в области клинической медицины, а также женских и детских болезней студенты нуждаются в лучшем практическом обучении, но руководство академии осознает этот недостаток и стремится его устранить. Действительно, уже в 1826 г. была открыта (под руководством С. Ф. Хотовицкого) клиника детских болезней. Во время своего пребывания в Санкт-Петербурге А. Гранвилл осмотрел местные госпитали и больницы военного и гражданского ведомств, а также лазареты в учебно-благотворительных заведениях, в частности Военно-Сухопутный и Военно-морской госпитали, Обуховскую и Калинкинскую больницы, Мариинскую больницу для бедных. Особенно сильное впечатление на него произвели архитектура, внутреннее устройство, порядок и чистота большинства увиденных им медицинских заведений, превосходных, по его мнению, даже по сравнению с крупнейшими больницами Западной Европы. Он утверждает, что «если методы, используемые в этих учреждениях для лечения больных, согласуются со всем тем, что императорское правительство делает для роскошного размещения своих гвардейцев, то в Англии или где-либо еще не найдется такого дворянина или вообще состоятельного человека, который в случае болезни мог бы пожелать или, пожелав, получить лучшее обиталище, более здоровую и лучше приготовленную пищу, больше проявлений личного комфорта, большую чистоту в помещении, обслуживании, постели и индивидуальном белье и, в конечном счете, более прилежное и постоянное обслуживание, чем то, которое осуществляется за пациентами в этих дворцах со стороны специально выделенных солдат и младших офицеров» [8, с. 282]. В качестве характерной детали А. Гранвилл отмечает полное отсутствие в российских госпиталях сестер милосердия, что неудивительно. Если в Западной Европе общины сестер милосердия сложились еще в Средние века на базе католических монастырей, то в России первые общины сестер милосердия возникли лишь благодаря инициативе членов императорской фамилии. Говоря о мастерстве русских врачей, он особенно отличает Н. Ф. Арендта, бывшего, по выражению А. Гранвилла, настоящей гордостью русской хирургии. В целом А. Гранвилл заключает, что состояние больниц гражданского ведомства отличалось в худшую сторону от военных госпиталей. В частности, в Обуховской больнице он отмечает избыточную длину палат. Но Мариинскую больницу для бедных, созданную попечением императрицы Марии Федоровны, он оценивает в самой высокой степени. Здесь уход за больными осуществляли «милосердные вдовы» из Вдовьего дома императрицы-матери. «Счастливая мысль о создании категории женщин, которые будут профессионально утешать и заботиться о страдающих от болезней бедняках и о больных, полностью принадлежит императрице-матери, поскольку до нее в Санкт-Петербурге профессиональных сестер милосердия по уходу за больными не существовало»,- пишет Гранвилл [8, с. 293]. Его похвалы удостоилась и практика амбулаторной помощи при больнице. Положительно оценивает А. Гранвилл и Петербургский воспитательный дом, отмечая, что принятые там методы лечения болезней и общие приемы по уходу за детьми существенно лучше тех, которые он наблюдал в госпитале для детей-подкидышей в Париже. Отметил автор и успехи вакцинации в России, осуществляемой под патронажем Вольного экономического общества. Но при всех положительных характеристиках петербургских госпиталей и больниц автор не скрывает и того печального обстоятельства, что смертность в них заметно превышала соответствующий показатель в Лондоне. Заключение В целом можно утверждать, что А. Б. Гранвилл представил довольно подробную картину состояния российской медицины 20-х годов ХIХ в. Разумеется, в некоторых случаях сказались его профессиональные пристрастия и мнения, вытекающие из его собственной медицинской практики. Высокая оценка достижений ведущих петербургских врачей и главных столичных медицинских учреждений, исходящая от независимого и весьма компетентного источника, позволяет более взвешенно оценить состояние российской медицины первой трети ХIХ в. За пределами внимания автора осталось состояние российского здравоохранения в провинции, а оно заметно отставало от столиц. Тем не менее «Дневник» А. Б. Гранвилла является весьма ценным источником для изучения истории российской медицины. Исследование не имело спонсорской поддержки. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

About the authors

G. A. Lapis

The St. Petersburg First Family Clinic

D. I. Raskin

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The St. Petersburg State University”

Email: d.raskin@mail.ru

References

Statistics