Full Text

Советская историография ограничила круг лиц, причастных к производству пенициллина в СССР, учеными-микробиологами З. В. Ермольевой и Т. И. Балезиной. Однако к организации крупномасштабного производства были привлечены и другие специалисты, упоминания о которых встречаются в работах советского периода [1], но все же крайне редки. Некоторые имена стали всплывать лишь в публикациях 2000-х годов, среди них - имя Николая Михайловича Бородина. Информацию о нем можно обнаружить в работе Е. С. Левиной [2], заинтересовавшейся в начале 2000-х историей советских антибиотиков. Другая ее работа представляет собой сопровождаемую комментариями подборку документов Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) [3], в числе которых и биография Н. М. Бородина. Это весьма ценно, поскольку позволяет читателю не только прислушиваться к комментариям автора, но и делать собственные умозаключения, тем более что в представлении Е. С. Левиной Н. М. Бородин - это недостойный конкурент З. В. Ермольевой, «ветеринарный врач» 31, занявший в 1947 г. место директора Всесоюзного научно-исследовательского института пенициллина, «перебежчик», не вернувшийся на родину из заграничной командировки. Отсутствие в начале 2000-х годов доступа ко многим рассекреченным на сегодняшний день документам не позволяло сформировать иное мнение об этом человеке. В более поздних публикациях других авторов [4, 5] Н. М. Бородин представлен как советский специалист, командированный в 1947 г. в Англию для покупки технологии производства пенициллина, но не вернувшийся в СССР и ставший косвенным виновником ареста своего коллеги инженера-технолога В. И. Зейфмана. Это обстоятельство перечеркнуло для авторов все сделанное им для страны и отрасли. Однако анализ рассекреченных материалов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ) и архива Центрального разведывательного управления (ЦРУ) позволяет сегодня рассматривать Н. М. Бородина как немаловажную фигуру в организации советского производства антибиотиков, но намеренно вычеркнутую из истории. И не только потому, что имя «перебежчика» не могло звучать в историческом сюжете огромного идейно-пропагандистского значения. Была еще одна причина: фигура Н. М. Бородина разрушала тщательно создаваемый миф о независимости советских разработок в области антибиотиков. Обратимся к биографии Н. М. Бородина, написанной им самим в связи с предстоящим назначением на должность директора Всесоюзного научно-исследовательского института (ВНИИ) пенициллина в 1947 г. Обсуждение его кандидатуры происходило после возвращения из первой командировки в Англию, где он пробыл с сентября 1945 г. по декабрь 1946 г. Из автобиографии следует, что родился он 14 декабря 1905 г. в семье сельского учителя из донских казаков. Уроженец Ростовской области (г. Каменск), он получил образование в Донском ветеринарном институте в Новочеркасске, став в 1929 г. дипломированным ветеринаром с квалификацией микробиолога. Работал в качестве врача-ветеринара и управляющего районным ветеринарным пунктом в Армавирском округе Северо-Кавказского края. С 1930 г. принимал участие в создании в Армавире Научно-исследовательского ветеринарно-профилактического института, директором которого стал впоследствии. В феврале 1936 г. был переведен в Наркомздрав СССР, где работал начальником ветеринарного отдела Северо-Западного управления наркомата. Но в том же году, ввиду того что жилплощади его семье в Москве предоставлено не было, он выехал по командировке Наркомпищепрома СССР 32 в Баку для работы на мясокомбинате. Работая в должности начальника отдела производственного контроля и химико-бактериологической лаборатории, в 1943 г. он приступил к организации завода медицинских препаратов при мясокомбинате, а затем возглавил его. Все годы вел исследовательскую работу, защитив в 1940 г. кандидатскую, а в 1945 г. - докторскую диссертацию. Имел правительственные награды: в 1944 г. награжден Орденом Ленина, орденом «Знак почета» и медалью «За оборону Кавказа». С 1943 г. являлся членом ВКП(б) [3]. Как же созрело намерение отправить Н. М. Бородина в 1945 г. в научную командировку за рубеж? Рассекреченные документы фонда Совета Министров СССР свидетельствуют, что командирован он был Наркоммясомолпромом СССР, в чьем ведении с 1939 г. находился Бакинский мясокомбинат. Есть основания предполагать, что между двумя наркоматами - здравоохранения и мясомолочной промышленности,- в системе которых был начат выпуск пенициллина, существовала конкуренция. К концу 1945 г. в их составе действовало по три предприятия, выпускавших в небольших количествах антибиотик. Наркоммясомолпром отставал от Наркомздрава по объему выработки: за 9 мес 1945 г. предприятия этих ведомств произвели 582 млн ок. ед. и 819 млн ок. ед. антибиотика соответственно 33. При этом он опережал в технологии: в конце 1945 г. на Московском мясокомбинате имени Микояна был налажен выпуск пенициллина в сухом виде 34, на остальных предприятиях он производился только в жидкой форме. Очевидно, покровительство заместителя председателя СНК СССР и наркома Внешней торговли СССР А. И. Микояна, курировавшего этот наркомат, создавало преференции при решении технологических вопросов. Поскольку одним из вариантов питательной среды для выращивания целительного грибка служили отходы мясного производства, наркомом мясомолочной промышленности Павлом Васильевичем Смирновым вынашивались планы расширения производства пенициллина за счет создания 15 подведомственных ему предприятий 35. Но для реализации грандиозных планов требовались новые знания и оборудование, которого не производили в СССР. С этой целью в Великобританию В. П. Смирновым и был командирован Н. М. Бородин - вполне сложившийся 40-летний специалист, партийный, владевший иностранными языками и хорошо знакомый с наработками Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ). З. В. Ермольева в одном из рапортов упоминает в числе прошедших стажировку в ВИЭМ в 1944 г. и директора завода в Баку 36. Однако для командировки в капиталистическую страну названных характеристик, думается, было недостаточно. Нужен был человек, имевший, помимо знаний в интересующей СССР области, еще и особые заслуги и навыки. И эту мысль подкрепляют следующие факты. В своей автобиографии Н. М. Бородин опустил важные события, приведенные, однако, в заключении Управления кадров ЦК ВКП(б) по поводу его назначения на должность директора института. Там сказано, что Министерством госбезопасности СССР установлено, «что т. Бородин подозревался в 1938-1939 гг. во вредительской деятельности - по его вине была создана угроза распространения сибирской язвы…» [3]. Однако он не только избежал наказания, но, несмотря на пятно в биографии, сделал стремительную карьеру, вступил в партию, получил правительственные награды. Это может указывать на его сотрудничество с органами, пусть и вынужденное. Вероятно, в 1945 г. Н. М. Бородин был допущен к заграничной командировке с учетом именно этого обстоятельства. Более того, перед поездкой он, очевидно, прошел специальную подготовку, поскольку о результатах своей первой командировки в Англию в 1945-1946 гг. сообщал, что «систематически и непрерывно передавал на Родину материалы по пенициллину и другим антибиотикам - различными методами» [3]. Рассекреченные материалы, представленные перепиской Н. М. Бородина с П. В. Смирновым и А. И. Микояном, позволяют понять, каковы были эти методы. Сначала ему при помощи Торгпредства СССР в Англии и профессора С. А. Саркисова 37 удалось завязать хорошие отношения с профессорами Г. Флори и Э. Чейном 38, после чего он начал «добывать» (это его выражение.- Е. Ш.) секретные материалы по антибиотикам, отправляя их с дипломатической почтой в СССР. Дело в том, что английские ученые после присуждения им в 1945 г. Нобелевской премии за пенициллин, означавшего мировое признание их приоритета, стали настолько лояльны к приезжавшим иностранным специалистам, что, по словам Н. М. Бородина, даже допускали их к неопубликованным материалам, но «с обязательством пользоваться ими на месте и не копировать» 39. Однако Н. М. Бородин обходил этот запрет: в своих письмах он систематически информировал П. В. Смирнова об отснятых им на фотоаппарат в течение ночи и отправленных с дипломатической почтой совершенно секретных материалах по пенициллину 40, 41. Он просил ознакомить с ними и министров здравоохранения и пищевой промышленности, но при условии не называть его фамилию. К письму А. И. Микояну от 23 апреля 1946 г. он приложил 7 папок с секретными разработками 42. Это письмо, имевшее содержательное приложение в трех экземплярах (для А. И. Микояна, П. В. Смирнова и Г. А. Митерева) на 23 листах каждое, судя по всему, осталось только в распоряжении А. И. Микояна: на последней странице документа сохранилась отметка секретаря: «2 экземпляра 46 (сорок шесть) листов уничтожено» 43 и дата - 6 июня 1946 г. Сделано это было за неделю до создания Министерства медицинской промышленности СССР (14 июня 1946 г.), потенциального конкурента Мясомолпрома в производстве пенициллина. Очевидно, А. И. Микоян решил не делиться ценной информацией. Отправленные Н. М. Бородиным в СССР материалы содержали «полную информацию о всех работах, проделанных по химии пенициллина и его дериватов по 27.11.1945», и являлись государственной тайной США и Англии 44. Кроме этого, им были отправлены в Советский Союз два новых штамма Penicillium notatum для глубинной ферментации 45 и штамм для производства нового антибиотика стрептомицина. Отметим, что создатель стрептомицина З. Ваксман прибыл в СССР по приглашению Академии наук СССР для чтения лекций о своем открытии лишь в августе 1946 г. Значит, Н. М. Бородин опередил его. Ведь еще в апреле 1946 г. он сообщил А. И. Микояну: «Подробная методика получения стрептомицина, принятая на фирме „Мerk“, мною получена, получен также штамм Streptomyces griseus. Эти материалы будут посланы ближайшей почтой» 46. Возможно, с этим штаммом были начаты экспериментальные работы в ВИЭМ в 1946 г. 47. Н. М. Бородин информировал и о разработке еще одного антибиотика - бацитрацина. Но кроме «добывания» информации и продуцентов Н. М. Бородин сделал и другое, не менее важное. В командировке он ощутил колоссальную пропасть между уровнем знаний и организации производства антибиотиков за рубежом и в СССР и, пожалуй, первым отважился на критику советских достижений в этой области, подметив как характерную черту склонность советских ученых к преувеличению собственных успехов 48. Подпитывало эту склонность, конечно, характерное для страны Советов отношение власти к науке и ученым. Находясь под прицелом руководства страны, они были вынуждены неизменно рапортовать об успехах. С началом холодной войны и вовсе стало насаждаться представление о том, что советские ученые лучшие в мире. Логическим продолжением этого стала начавшаяся вскоре борьба с «низкопоклонством перед западной наукой». Все это не способствовало объективной оценке отечественных достижений, научному поиску, изучению передового опыта, а лишь поощряло упорное отстаивание преимуществ всего «советского», в том числе и пенициллина. Эта приверженность однажды достигнутому, переходящая в косность, контрастировала с увиденным Н. М. Бородиным в Англии: его поразил энтузиазм, с которым неустанно велись исследовательские работы по всем направлениям, включая селекцию штаммов. Важнейшим фактором, создававшим такую возможность, был высокий уровень организации науки. Каждая крупная компания, производившая пенициллин, имела свою, оснащенную по последнему слову, исследовательскую лабораторию. Действовали и государственные институты. Международная команда исследователей пенициллина включала порядка 500 человек, в то время как в СССР этим занималась «горстка специалистов». Не выдерживал критики и уровень обеспечения советских научно-исследовательских учреждений современной аппаратурой - ее просто не было, ведь закупки на государственные средства осуществлялись крайне неохотно. Как результат, писал Н. М. Бородин в апреле 1946 г., советские ученые даже не имели представления о химической неоднородности пенициллина и о том, что в зависимости от направления ферментационного процесса можно было получать разные его виды, «обладающие целым рядом производственных и лечебных преимуществ» 49. В то же время он писал: «…химический тип пенициллина, который производим мы,- совершенно неизвестен…». Как оказалось, советский препарат, вопреки утверждениям о его превосходстве, отличался низкой активностью, был «очень лабилен при очистке и хранении, даже в сухом виде», в то время как английский и американский «хранит свою активность в сухом очищенном виде даже годы» 50. Что касалось питательных сред, то в СССР они производились, по словам Н. М. Бородина, «исключительно эмпирически» 51, более того, за рубежом уже нигде не использовался мясо-пептонный бульон. Уровень советского производства пенициллина, по мнению Н. М.Бородина, был «так же похож на англо-американский, как похож кустарный аппарат для производства спирта на современный спиртовой завод» 52. Он приводил цифровой материал, показывавший, что СССР выпускал пенициллина в 100 раз меньше, чем Англия, и в 160 раз меньше, чем США. По его прогнозам, в 1946 г. «производство пенициллина в Англии и США будет, как минимум, утроено, и если мы не примем срочных мер, мы отстанем от этих стран… к началу 1947 года примерно в 300-500 раз» 53. Н. М. Бородин пытался придать импульс действиям правительства и, хорошо зная расстановку приоритетов, неоднократно подчеркивал оборонно-стратегическое значение производства антибиотиков. Не ограничившись критикой, он дал в письме А. И. Микояну развернутый анализ причин отставания советской отрасли. Коротко их можно обозначить так: 1. Недостаток знаний о сложных ферментативных технологиях с участием микроорганизмов. 2. Отсутствие современного оборудования на пенициллиновых заводах, в том числе из-за приоритета оборонных заказов на предприятиях по его изготовлению. 3. Недостаточное использование опыта передовых стран - Англии и США. 4. Острый дефицит квалифицированных кадров. 5. Недостаточность обмена информацией между предприятиями и научно-исследовательскими учреждениями. 6. Отсутствие специального научного учреждения для руководства технологическими процессами пенициллиновой промышленности и для дальнейших исследовательских работ в этом направлении. 7. Отсутствие современной лабораторной аппаратуры для научно-исследовательских работ по ферментативному биосинтезу пенициллина 54. В том же письме Н. М. Бородин предложил план по оперативному устранению названных недостатков с целью «полного обеспечения пенициллином в течение 3-4 лет внутреннего рынка и с перспективами работы на экспорт» 55. Основные положения плана сводились к следующему: 1. Произвести строительство в течение 3-4 лет пенициллиновых заводов современного образца, используя западные технологии. 2. Начать подготовку квалифицированных специалистов для отрасли. 3. Создать специальный государственный исследовательский институт технологии пенициллина. 4. Учредить специальный печатный орган, оперативно освещающий опыт советских и зарубежных ученых. 5. Закупить в Англии современную аппаратуру и оборудование для проведения исследований. 6. Командировать в Англию советских специалистов (микробиологов, микологов, биохимиков, инженеров) для освоения заграничного опыта. 7. Перевести на русский язык фундаментальную зарубежную литературу по антибиотикам 56. Кроме разработки этого плана, как следует из рассекреченного архивного документа ЦРУ, Н. М. Бородин принял участие и в подготовке проекта Положения о Министерстве медицинской промышленности, в чье ведение летом 1946 г. перешли пенициллиновые предприятия Минздрава СССР. Видимо, для него стала очевидной бесперспективность расширения производства антибиотика в системе Мясомолпрома. Однако имевшуюся на тот момент программу деятельности Минмедпрома он считал неудачной. Программа предусматривала покупку в США мощного завода с установкой в Дзауджикау, получение двух заводов от Администрации Объединенных Наций по вопросам помощи и восстановления (англ. UNRRA - ЮНРРА) для Киева и Минска, налаживание работы двух маломощных предприятий в Риге и Свердловске. Вместе с выработкой двух действующих московских заводов общий ежемесячный объем производства должен был составить 160 млрд м. е. Н. М. Бородин считал, что такой объем слишком мал, осуждал организацию малых и территориально разбросанных производств «из-за неизбежно устаревшего оборудования мелких заводов и расточительного использования ими рабочей силы», из-за нехватки квалифицированного персонала. Заводы ЮНРРА он считал «устаревшими и неэффективными, так что их не стоило и запускать». Министр медицинской промышленности А. Ф. Третьяков был солидарен с Н. М. Бородиным, но не решился изменить программу, утвержденную И. В. Сталиным 57. Тем не менее дальнейшее развитие событий во многом подтвердило правоту Н. М. Бородина и его мнение было услышано. Есть основания считать, что и план, отправленный А. И. Микояну весной 1946 г., был принят к сведению. Так, уже летом того же года министр здравоохранения СССР Г. А. Митерев (еще до создания Минмедпрома СССР) поставил перед Управлением кадров ЦК ВКП(б) вопрос об обеспечении отрасли квалифицированными специалистами: микробиологами, инженерами-химиками, электриками, инструментальщиками 58.. Активизировалось и научное сообщество: при Биологическом отделении АН СССР в октябре 1946 г. была создана Комиссия по антибиотикам для обсуждения актуальных проблем отрасли и поиска путей их решения, а через 4 мес аналогичная комиссия была образована при Ученом медицинском совете Минздрава СССР. Затем, в апреле 1947 г., в составе Минмедпрома СССР был создан специализированный институт - Всесоюзный НИИ пенициллина, директором его был назначен Н. М. Бородин. Кандидатуру выдвинул А. Ф. Третьяков. В том же году началось издание отраслевого журнала «Медицинская промышленность СССР». Для советских ученых стали доступны отдельные основополагающие работы зарубежных коллег: изданные в СССР лекции З. Ваксмана, которые он читал в Академии наук СССР 8-12 августа 1946 г. [6], а позднее и знаменитая монография Г. Флори и соавт. «Antibiotics» [7], правда, лишь в виде перевода отдельных, наиболее важных глав, сделанного специально для ВНИИ пенициллина. Кроме того, убедившись в бесполезности попыток приобрести в США готовый завод и в неэффективности поставленного ЮНРРА оборудования, руководство СССР пришло к необходимости строительства современных заводов собственными силами, используя зарубежные технологии и частично оборудование, на чем и настаивал Н. М. Бородин. С этой целью летом 1947 г. он с коллегами был отправлен А. Ф. Третьяковым в очередную зарубежную командировку, что было санкционировано Министерством госбезопасности СССР [3]. Очевидно, успешно справившись со своей задачей в предшествующую поездку, Н. М. Бородин окончательно убедил Министерство государственной безопасности СССР в своей благонадежности. Результатом второй командировки, как доказывают новые рассекреченные материалы, стало заключение 20 июля 1948 г. договора с профессором Э. Чейном на оказание им технологической помощи СССР 59. Этот сюжет подробно рассмотрен в нашей предшествующей публикации [8], так что документы опровергают утверждение Е. С. Левиной о том, что «сделка не состоялась» [2], и свидетельствуют, что благодаря усилиям Н. М. Бородина и его коллег инженера-технолога В. И. Зейфмана, инженера-механика В. А. Чернявского и биолога Л. М. Уткина СССР стал обладателем высокопродуктивных производственных штаммов и технической документации по современным способам производства пенициллина и стрептомицина. Это позволило СССР нарастить объемы производства пенициллина, наладить его выпуск в кристаллическом виде и начать производство стрептомицина, незаменимого в борьбе с туберкулезом, несмотря на возникшие проблемы, для устранения которых понадобились дополнительные консультации Э. Чейна. Другим результатом командировки Н. М. Бородина было размещение в Англии заказов на необходимое оборудование. Согласно сводкам Торгпредства СССР, только в 1948 г. там было заказано оборудования для пенициллиновых заводов на сумму около 70 тыс. фунтов стерлингов 60. Однако следует отметить, что это было лишь то оборудование, которое не подлежало экспортному контролю, введенному в «маршализованных» странах. Поставки продолжались и в последующие годы. Поскольку производство антибиотиков стало рассматриваться как фактор обороноспособности страны, было налажено производство оборудования и на отечественных заводах, существенно выросли государственные капиталовложения в развитие отрасли. Если первоначально строительство четырех новых заводов оценивалось в 57,87 млн руб. в ценах 1945 г., то к 1 ноября 1948 г. «общая сметная стоимость этих строек выросла до 71,79 млн руб.», причем в пореформенных ценах 61. Все это позволило осуществить во второй половине 1949 г. пуск четырех новых заводов - в Киеве, Минске, Риге и Свердловске - с планируемой выработкой 1 трлн м.е. в год каждый 62, начать строительство завода в Красноярске с планируемой мощностью 10 трлн м. е. и 1 тыс. кг стрептомицина в год 63. Таким образом, можно утверждать, что Н. М. Бородин внес существенный вклад в совершенствование советского производства антибиотиков, который состоял не только в обеспечении СССР зарубежной научно-технической информацией и продуцентами. В те сложные времена Н. М. Бородин взял на себя смелость дать объективную критику советских достижений, чем активизировал научное сообщество. Делая тактически важный акцент на оборонном значении данной отрасли, он способствовал фокусированию внимания правительства на ее проблемах. Н. М. Бородин предложил конкретный план действий, многие положения которого были реализованы. Это позволило уже к началу 1950-х годов поднять отрасль на новый уровень. Об этом следует помнить. Проводя сравнение состояния производства антибиотиков не в пользу СССР, Н. М. Бородин сильно рисковал, что стало совершенно очевидным в 1948 г. в разгар борьбы с «космополитизмом в науке». Мотивы его невозвращения в СССР в сентябре 1948 г. отражены в том самом рассекреченном документе архива ЦРУ, датированном 23 ноября 1948 г. Автором этого сообщения, думается, и был сам Н. М. Бородин. В нем он рассказывает об отстранении в 1947 г. от должности министра А. Ф. Третьякова, о начале «генеральной чистки» в Министерстве здравоохранения, вошедшей в историю как «суд над Роскиным - Клюевой». Н. М. Бородин полагал, что «Анти-иностранная кампания… вероятно, завершит процесс выхолащивания советской биологии» 64. Он отчетливо понимал, что может ожидать его после возвращения на родину. Подтверждением обоснованности его опасений стал арест В. И. Зейфмана. Думается, у нынешнего поколения ученых вряд ли есть моральное право осуждать его за это. Исследование не имело спонсорской поддержки. Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

About the authors

E. V. Sherstneva

N. A. Semashko National Research Institute of Public Health

Email: lena_scherstneva@mail.ru

References

Statistics