Full Text

Введение
Тезисом, не вызывающим сомнений, стало утверждение о катастрофическом распространении венерических заболеваний в годы продолжительного военного периода в русской истории начала ХХ в. Эта тема использовалась в качестве инструмента политической борьбы. Отошедший от активной партийной деятельности бывший эсер П. А. Сорокин бросал обвинение большевикам: «Революция — явление алкогольное, сексуально распутное, тифоидно-холерное и убийственное… Кто хочет вымирания своего народа… холеры, тифа, сифилиса, душевных расстройств, словом, кто хочет дегенерации своей нации, тот может и должен подготовлять насильственную революцию, углублять и расширять ее» [1]. Резолюция I Конгресса Коммунистического интернационала о белом терроре возвращала обвинение буржуазным кругам: «Ужасы первоначального накопления, колониальная политика, которая наряду с библией, сифилисом, водкой несла также и беспощадное истребление целых племен и народов…» [2].
В отношении точных параметров военно-революционной вспышки существуют различные мнения. Н. М. Туранов связывал пробелы и разночтения статистических данных с отсутствием единого учета по венерическим заболеваниям в земских и частных учреждениях, в армейских службах [3]. Число публикаций, посвященных эпидемиологической ситуации в изучаемый период, продолжает увеличиваться [4—6].
Поводом для обращения к теме стали появляющиеся в публицистической и исторической литературе фрагментарные статистические данные, призванные проиллюстрировать резкий рост общей венерической заболеваемости под влиянием социально-политического кризиса. Повод для таких заключений дает отсутствие официальных статистических данных за 1916—1920 гг. [7]. Целью статьи является представление найденных сведений и их сопоставление.
Уровень венерической инфицированности населения дореволюционной России
В пореформенное время земская медицина била тревогу по поводу распространения венерических заболеваний в народной среде из-за социально-экономических изменений того времени: развития фабрично-заводской промышленности, трудовых миграций, увеличения масс людей, живущих отдельно от семей [8, 9]. Общая венерическая заболеваемость в 1880-е годы составляла, по разным источникам, от 5 до 7,7%, или 5 млн человек [10, 11]. Эти цифры сильно опережают данные за 1913 г. из статистического сборника 1926 г., чтобы быть достоверными. В таблицах НКЗ РСФСР число случаев сифилиса и гонореи в последний предвоенный год составляло 1,65 млн [7]. Дореволюционные цифры по регионам Российской империи имели значительные различия. В Европейской части страны выявленные случаи сифилиса составили 2,66% общего числа жителей, в Сибири — 1,78%, в Москве — 3,36%, в столичном Санкт-Петербурге неожиданно низкие — 0,68% [10]. Разброс по сельским местностям составлял от 1,6 до 15—40% [12, 13]. Кроме того, особенностью дореволюционной статистики было то, что учет велся прежде всего по сифилису.
Как выявили в 1920-е годы советские медики, точность дореволюционной санитарной статистики была невысока. Тщательное обследование населения дерматовенерологами могло менять порядок цифр. В 1928 г. медико-санитарная экспедиция Народного комиссариата здравоохранения РСФСР, собрав данные в Тувинской Народной Республике, установила, что информация о 90% и даже 50% зараженности населения ошибочна, что явные и скрытые проявления болезни были выявлены у 8—10% [14]. То же касается и северных народов, например ненцев. В дореволюционной литературе на основании поверхностных осмотров и даже просто на впечатлении путешественников, отмечающих частоту кожных заболеваний у жителей тундры, тоже существовало представление о повальной заболеваемости венерическими болезнями. Профессиональные медицинские осмотры, начавшиеся в советское время, его опровергли [15].
Если обратиться к статистическому сборнику Наркомата здравоохранения, опубликованному в 1926 г. [7], то в 1913 г. общая заболеваемость сифилисом в России составляла около 1,2 млн человек, в первые два года Первой мировой войны она снизилась на 26%, а в 1921 г., в первый мирный год Советской России, она была почти на 10% ниже, чем в 1913 г. Это побуждает к тому, чтобы внимательно посмотреть на приемы послереволюционной санитарной статистики.
«Деревенский сифилис» и санитарная статистика
Одной из причин преувеличения цифр по инфицированности сифилисом могла быть ошибочная диагностика возбудителя Treponema pallidum. По мнению группы сибирских исследователей, на европейской территории России и в Сибири существовал (преобладал) не венерический, а эндемический сифилис, вызываемый спиралевидной бактерией Treponema pallidum endemicum [12]. Современная микробиология считает, что существуют три подвида трепонем, которые вызывают клинически различные заболевания и могут быть идентифицированы на основе чтения генетических сигнатур [16, 17]. Различия между заболеваниями трепонемного происхождения состоят не только в штаммовых особенностях микроорганизмов, но и в путях заражения. Для него характерно инфицирование в детском возрасте, поражение женщин встречается чаще, чем мужчин, в позднем периоде типичны поражения костей и кожи.
Эндемический сифилис распространен в странах Востока, из-за чего он получил название арабского сифилиса (беджель). В России в санитарных отчетах он фигурировал как «деревенский сифилис». В 1920-е годы венотряды Архангельской области уверенно различали его в общей картине деревенских заболеваний. Они обратили внимание, что до 2/3 больных составляют пожилые женщины с поражениями кожи и костной ткани. Большинство (68%) случаев было ими признано «деревенским сифилисом», связанным с антисанитарными привычками населения, общими помывками в бане, пользованием общей посудой и проч..
В те же годы обитателей степных зон юга и востока СССР косила некая болезнь, которая приводила к инвалидизации взрослых и высокой детской смертности [14, 18, 19]. Медицинские экспедиции, направленные в зоны бедствия, определяли ее как венерический сифилис. Однако сегодня выводы экспедиции Наркомздрава РСФСР в Бурят-Монгольскую АССР 1925—1928 гг. подвергаются критике врачами из Красноярска и Кызыла, которые считают, что тогда ученые встретились с характерным для обитателей аридных степей эндемическим, а не венерическим сифилисом и ошиблись в диагностике [12].
Венерическая заболеваемость в военное время
Санитарная статистика за 1916—1920 гг. отсутствует. Но, сопоставляя разрозненные источники, можно сформировать некоторое представление о ситуации в военное время.
Документы армейских санитарно-медицинских учреждений периода Гражданской войны информируют о числе пациентов с заболеваниями, передающимися половым путем. Однако почти невозможно установить их долю по отношению к общему числу военнослужащих. На основе политсводки по 173-му стр. полку 20-й стр. дивизии Красной армии о полковом лазарете за январь 1921 г., где сообщается о нахождении на излечении от гонореи 8 человек, все же был сделан вывод о заболеваемости в полку менее 0,5%. Ориентиром стал полковой штат № 220/34, по которому формировались части в годы Гражданской войны [20]. Другой архивный документ — делопроизводство лазарета белой Северной армии генерала Е. К. Миллера, располагавшегося на железнодорожной станции в 100 верстах южнее Архангельска,— показал, что заболевших сифилисом было выявлено 4 случая на 170 пациентов, т. е. 2,4% от общего числа прошедших через лазарет.
Этот порядок цифр находит подтверждение в статистике, подготовленной Главным военно-санитарным управлением Рабоче-крестьянской Красной армии (ГВСУ РККА) в 1928 г. (см. таблицу).
Если перевести эти данные в процентные показатели, то в пиковый по заболеваемости 1919 г. ее уровень в РККА составлял 0,35% по сифилису и 0,45% по прочим венерическим болезням от общей численности военнослужащих, всего менее 1%. Эти цифры считались в РККА тревожными. С осени 1918 г. там создавались специализированные подразделения для лечения «венериков», сведения из которых передавались в ГВСУ [21]. После лечения сифилитики выписывались обратно в часть, получая освобождение от службы только в случае, если болезнью поражались центральная нервная система, кости, внутренние органы либо если долго не наблюдалось прогресса в лечении.
В документах белых армий фактов, связанных с инфекциями такого типа, неизмеримо меньше. Армейские лазареты и госпитали оказывали помощь только в случае ранений и острых инфекционных заболеваний. Все иные болезни (туберкулез, зубные и венерические болезни) отдавались в ведение гражданских медицинских служб. Но обстановка не могла быть благополучной, о чем свидетельствует эпизод фронтовой жизни из анонимного дневника солдата Самурского полка. Его взвод, пользуясь затишьем на фронте, «принял деревенскую бабу, которая возвращалась из Бахмута», куда ходила по торговым делам.
В 1919 г. командование РККА предприняло меры для устранения женщин из армии из-за их тлетворного влияния на дисциплину и того, что они выступали переносчиками половых инфекций. В 1920 г. во время Польского похода в лагере для интернированных красноармейцев Кведлинбург немецкими врачами была выявлена вспышка венерических заболеваний. В результате медицинского осмотра выяснилось, что 5% содержавшихся там женщин инфицированы, среди мужчин таких оказалось 0,38%.
В Архангельской губернии распространение люэса обычно связывалось с иностранной интервенцией, когда солдаты американских, французских и английских частей развращали крестьянских девушек, из-за чего целые деревни поражались сифилисом [22, 23]. В глухих отдаленных районах ситуация было более здоровой, несмотря на войну [24].
По сведениям ГВСУ РККА, включавшим 15 регионов РСФСР, через несколько лет после окончания Гражданской войны (в 1924—1925 гг.) продолжали лидировать по заболеваемости сифилисом Тамбовская и Воронежская губернии. Высокие цифры по Воронежской губернии связаны не только с тем, что в 1918—1919 гг. на ее территории шли непрекращающиеся боевые действия, но и со сложной предвоенной эпидемиологической ситуацией.
Статистика Наркомздрава в отношении 29 центральных губерний дала похожие, но более широкие сведения. Таблицы сборника включают данные 1913—1915 и 1921—1923 гг., что давало возможность сравнить довоенную и послевоенную ситуацию.
В 1913 г. наибольшие цифры зараженности сифилисом в относительных числах (на 10 тыс. человек) показали Пензенская, Тамбовская и Симбирская губернии, затем шли с большим отрывом Смоленская, Петроградская, Саратовская, Московская, Курская, Тульская. В 1921 г. лидировали Симбирская, Смоленская, Рязанская, в 1922 г. — Симбирская, затем с большим отрывом Пензенская, в остальных показатели были значительно ниже. В 1923 г. сохраняли высокую заболеваемость Симбирская и Тамбовская, а показатели Пензенской губернии понизились до средних [7]. Как видим, это были губернии, мало вовлеченные в боевые действия, но в прежние времена дававшие отходников для городов и промышленных центров.
Наиболее интересным в статистике Наркомздрава было то, что она демонстрировала сокращение зарегистрированных случаев сифилиса, как в первые два года войны с Германией, пока еще шел сбор сведений, так и после окончания Гражданской войны. В 1921 г. цифры заболеваемости составляли 45% от уровня 1913 г., в 1922 г. — 35%, в 1923 г. — 47%. По гонорее практически все годы наблюдения лидировали обе столичные губернии. Здесь также фиксировалось снижение случаев заражения в 1921—1923 гг. по сравнению с 1913 г.: 48; 29 и 42% соответственно. В целом столь скрупулезно, как по сифилису, статистика по гонорее не велась.
Объяснение «провала» уровня венерической заболеваемости в 1922 г. статистика не дает, а лишь фиксирует факт. Это не связано с возможным нарушением деятельности санитарных служб из-за борьбы с голодом. Показатели других инфекционных заболеваний такого снижения не демонстрируют.
Большая часть обнаруженных случаев сифилиса приходилась на сельскую местность, меньшая — на города. Но в 1923 г. обнаружилось некоторое изменение: повышение доли города на 17% и снижение доли деревни на те же 17% [7], что еще раз указывает на связь венерической инфицированности с миграционными процессами.
В связи с этим стоит обратить внимание на показатели заболеваемости сифилисом в отдельных губерниях, по которым прошлись армии белых и красных. В статистическом сборнике Наркомздрава имеются сведения в абсолютных числах, поэтому по ним легко можно отследить динамику по региону. Тенденция роста числа случаев в 1921 г. по сравнению с 1913 г. прослеживается на Кубани — в 3,2 раза (затем снижение в 2,4 раза) [7]. Возможно, это эпидемический след новороссийской эвакуации армии А. И. Деникина. Таврическая губерния в 1921 г. оказалась пораженной сифилисом в 9,7 раза сильнее, чем в 1913 г., и снижение числа больных там происходило очень медленно. В этом можно усмотреть следствие как пребывания там 40-тысячной армии П. В. Врангеля, так и прохода через нее 180-тысячной Красной армии Южного фронта, что дало, пожалуй, наивысшую концентрацию вооруженных масс той войны. Армия А. В. Колчака после себя ничего подобного в Сибири не оставила, да и не могла оставить, потому что военные действия развивались вдоль железнодорожных коммуникаций, хотя и силами двух армий, в 125 тыс. каждая.
Донская область, также выступившая полигоном для продолжительных боев, избежала этой участи. В 1921 г. уровень заболеваемости оказался почти на треть ниже, чем в предвоенном 1913 г. Но после отведения пустующих земель в переселенческий фонд и в связи с миграцией в Задонье малоземельных из центральных губерний кривая поползла в 1923 г. вверх, хотя и незначительно.
Общегосударственная система мероприятий по борьбе с венерическими заболеваниями стала формироваться в СССР через 2 года после окончания Гражданской войны. Диспансеризация населения по социальным болезням инфекционного характера путем создания подотделов социальной медицины в составе губернских отделов здравоохранения, специализированных амбулаторий и диспансеров, широкие профилактические мероприятия дали результаты [25]. В сводке по РККА сообщалось, что в 1924 г. произошло снижение выявляемости сифилиса у призывников по сравнению с дореволюционной армией и предыдущими годами призыва в СССР, а также по сравнению с показателями призывников в польскую и американскую армии [26]. Губернских и областных центров страны, где открывались кожно-венерологические диспансеры, становилось все больше. И чем сложнее была ситуация, тем раньше происходила организация специализированного учреждения: в Ставрополе — в 1920 г., в Тамбове и Владивостоке — в 1923 г., в Рязани, где в селах бушевало, по заключению врачей, несколько видов трепонематоза,— в 1924 г., в Архангельске — в 1925 г., в Ростове-на-Дону — в 1931 г.
Заключение
Эпоха войн и революций дала подъем венерической заболеваемости: сифилисом — в 2,7 раза, прочими болезнями — в 1,4 раза, что является неизбежным при появлении масс людей, вырванных из семейного быта. При этом фактор войны выступает первостепенным по сравнению с ломкой традиционных устоев, вызванных революционными преобразованиями. Высокую заболеваемость «дурными болезнями» показали те губернии, которые были проблемными еще до революции. Благополучные и до революции территории, через которые за годы войны неоднократно прокатывались армейские массы, заметно уступали им в показателях венерической статистики. Исключением стали территории исхода белых армий — Кубань и Таврия. По официальной статистике, в стране, как ни парадоксально, число венерических заболеваний за годы «долгой войны» снизилось и продолжало снижаться в последующие годы.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-00-00814 (18-00-00813) «Патриархальный мир и факторы жизнестойкости населения в период «долгой войны» 1914—1922 годов».

About the authors

O M Morozova

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The Don State Technical University”, 344000, Rostov-on-Don, Ruissia

Author for correspondence.
Email: olgafrost@gmail.com

T I Troshina

The Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Education “The M. V. Lomonosov Northern (Arctic) Federal University”, 163002, Arkhangelsk, Russia;
The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The Northern State Medical University” of Minzdrav of Russia, 163000, Arkhangelsk, Russia

Email: tatr-arh@mail.ru

N M Morozov

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The Rostov State Medical University” of Minzdrav of Russia, 344022, Rostov-on-Don, Russia

Email: frost005@gmail.com

M E Razinkov

The Federal State Budget Educational Institution of Higher Education “The G. F. Morozov Voronezh State Forestry Engineering University”, 394087, Voronezh, Russia

Email: razinkov_mihail@mail.ru

References

Statistics